новый каменный Спасо-Преображенский собор, который был завершен спустя два года и для которого чуть ранее был отлит большой колокол.[335] Прокняжив в городе 15 лет, Константин Васильевич скончался 21 ноября 1355 г.[336] После него осталось четыре сына: Андрей, Дмитрий (в крещении Фома), Борис и еще один Дмитрий, по прозвищу Ноготь. При этом Нижний Новгород, будучи столицей княжества, пришелся на долю старшего из них – Андрея.

Переход города к нему был официально санкционирован в Орде зимой 1355/56 г., о чем известно из сообщения Рогожского летописца, что зимой, в начале 1356 г. «прииде изъ Орды князь Андреи Костянтонович и седе на княжение въ Новегороде въ Нижнемь».[337]

Следующий раз нижегородский князь упоминается летописцем через три года. После смерти 13 ноября 1359 г. великого князя Ивана Красного встал вопрос: кто займет великокняжеский стол? В начале 1360 г. в Орду отправились «вси князи русьстии». Однако сыну Ивана Красного – новому московскому князю Дмитрию – было всего 9 лет, и тогдашний хан Наврус предпочел ему нижегородского князя Андрея. Но тот отказался от великокняжеского титула в пользу своего младшего брата Дмитрия, княжившего в Суздале, который 22 июня 1360 г. и стал великим князем Владимирским.[338]

В литературе такой поступок Андрея Константиновича обычно объясняют тем, что он не имел склонности к государственной деятельности.[339] Однако к истине, вероятно, все же ближе известие В. Н. Татищева, согласно которому Андрей отказался от ярлыка, зная, что хан желает «токмо дары великия ныне получить, а последи з Дмитрием (Московским. – Авт.) во вражду введет, и помня кресное целование к великому князю Иоанну, не польстися».[340]

Последующие события показали прозорливость Андрея. Дмитрий Константинович сумел продержаться на владимирском столе всего два года. В 1362 г. московский князь Дмитрий получил ярлык на великое княжение и «въ силе велице тяжце въеха въ Володимерь и седе на великомъ княжении на столе отца своего и деда и прадеда». В следующем, 1363 г. князь Дмитрий Константинович предпринял попытку возвратить себе великокняжеский стол, занял Владимир, но смог прокняжить лишь несколько дней, после чего вынужден был бежать в Суздаль. Причиной столь поспешного бегства стало стремительное появление московской рати, которая выгнала Дмитрия Константиновича сначала из Владимира, а затем подошла к Суздалю. Здесь московские войска, опустошив окрестности, простояли «неколико днеи», после чего противники «взяша миръ межи собою».[341] После заключения мира с Дмитрием Московским князь Дмитрий Константинович «поиде изъ Суздаля въ Нижний Новъгородъ к великому князю Андрею Констянтиновичю, къ старейшему брату своему». Что касается Дмитрия Московского, тот возвратился во Владимир. Такое сообщение имеется в Никоновской летописи. Она же приводит сведения об изгнании со своих княжений князей Дмитрия Галичского и Ивана Федоровича Стародубского, являвшихся союзниками Дмитрия Константиновича. Об изгнании галицкого князя знает и Рогожский летописец. Согласно Никоновской летописи, лишившись своих владений, «вси князи ехаша въ Новъгородъ Нижний къ князю Андрею Константиновичю, скорбяще о княжениахъ своихъ».[342]

Но Андрей Константинович не стал вмешиваться в борьбу своего младшего брата за великое княжение, и между Москвой и Суздалем был заключен мир, который окончательно признавал великокняжеский стол собственностью московских князей.

Этот успех московской политики во многом стал возможен благодаря тому, что на стороне Москвы находился такой могущественный союзник, как глава Русской церкви митрополит Алексей. В годы малолетства великого князя Дмитрия Ивановича он фактически возглавлял московское правительство. Формально не вмешиваясь в борьбу русских князей за великое княжение, реально он поддерживал своего воспитанника. В частности, после смерти суздальского епископа Даниила в 1362 г.[343] здешняя епархия стала вакантной. Однако митрополит Алексей, понимая, каким грозным оружием в борьбе соперников может стать поддержка Церкви, не спешил ставить на освободившееся место нового владыку. Лишь только после примирения между Москвой и Суздалем был решен вопрос о назначении нового епископа на суздальскую кафедру. Судя по Рогожскому летописцу, им стал епископ Алексей, которого митрополит поставил перед своим отъездом в Литву.[344]

А вскоре в Нижнем Новгороде среди суздальских князей разразилась междоусобица, длившаяся на протяжении двух лет. К сожалению, описание связанных с ней событий довольно трудно для интерпретации в хронологическом плане. И хотя нам известна общая канва борьбы князей за нижегородский стол, отдельные ее этапы различными летописцами датируются по-разному.

Попытку разобраться в хронологии этих событий предпринял в свое время В. А. Кучкин,[345] но она не может быть признана удачной. Выяснив, что различные летописные своды датируют интересующие нас события по-разному, для воссоздания хронологической картины ученый предпочел опереться в первую очередь на данные Рогожского летописца. Методологически решение взять за основу сведения наиболее раннего из дошедших летописных сводов выглядит на первый взгляд правильным. Правда, исследователь не учел того, что описание интересующих нас годов в этом источнике содержит явные неточности и повторы.

Укажем на некоторые из них. Так, под 1363 г. Рогожский летописец сообщает, что князь Дмитрий приехал в Нижний Новгород вместе с владыкой (имеется в виду суздальский епископ) Алексеем. Однако ниже, хотя и под тем же годом, он рассказывает, что перед своим отъездом в Литву «Алексеи митрополитъ поставилъ Алексея владыку в Суждаль». В этой связи появляется закономерный вопрос: мог ли последний действовать в качестве суздальского владыки еще до своего поставления митрополитом? О смерти суздальского епископа сообщается дважды – под 1364 и 1365 гг.[346] К сожалению, разъяснения этих неточностей В. А. Кучкин не дал.

При этом историк проигнорировал данные позднейших летописей, содержащих порой уникальные, более нигде не встречающиеся известия. В частности, Никоновская летопись помещает сообщение о пострижении нижегородского князя Андрея Константиновича в иноческий чин, которое отсутствует в более ранних сводах.[347] Все это свидетельствует о том, что для воссоздания любых событий исследователю необходимо привлекать всю совокупность имеющихся источников, включая как ранние, так и поздние летописи.

С учетом этого картина нижегородских событий представляется в следующем виде. В 1364 г. князь Андрей Константинович постригся в монахи. Хотя после этого нижегородский князь прожил еще почти год и умер лишь 2 июня 1365 г.,[348] именно его пострижение стало исходным пунктом возникших вскоре разногласий среди суздальских князей по поводу дальнейшей судьбы его владений. По принципу старшинства наследовать Андрею должен был Дмитрий Константинович, однако свои претензии на нижегородский стол выдвинул его младший брат Борис.

Когда Дмитрий Константинович прибыл к Нижнему Новгороду вместе с матерью, княгиней Еленой, и суздальским владыкой Алексеем, оказалось, что в городе уже княжил его младший брат. Борис не пожелал уступить нижегородский стол Дмитрию, и тот вынужден был возвратиться обратно в Суздаль.