Не принято отклонять приглашения друзей. Таков был неписаный закон. Поэтому, когда Тедди на прошлой неделе позвала меня отпраздновать свой двадцать четвертый день рождения в одном из пабов Гастауна, я без колебаний согласилась.

Все было как всегда. Я кивнула и тут же пожалела. И чего я забыла на этой вечеринке? В пабе? Громкая музыка, липкий пол. Реки алкоголя. Пьяные люди.

Я не против углядеть какую-то прелесть в том, как после пятого шота Тедди потихоньку начала терять кондицию и в порыве внезапной сентиментальности заключила Киану в объятия. Но меня слишком уж отвлекала накатывающая тошнота. С каждой следующей выпиваемой за нашим столом порцией пива, вина и виски Maple – видимо, фирменного напитка в этом пабе – мой желудок сжимался.

Я единственная из нашей компании не пила спиртного. Но это никого не интересовало, и уж тем более никто не уговаривал меня пропустить стаканчик. Никто не отпускал ненужных шуток, когда я, решительно покачав головой, отказалась уже от первой рюмки и весь вечер потягивала свой имбирный эль. Однако дело было совсем не во мне.

Дело было в потере контроля остальными. Осознанная потеря контроля – вот что меня пугало. Народ выпивал, веселился, расслаблялся. При этом я полностью отдавала себе отчет в том, что моя паника неоправданна.

Выпей вместе со всеми, какие проблемы. Не будешь выглядеть как бедный родственник, вынужденный сидеть трезвым. Ах, если бы все было так просто.

Со смерти Остина я капли в рот не брала. Не могла. Когда однажды попробовала, мне показалось, что я глотнула чистого яда.

Паб ходил ходуном от позитива и взрывов смеха. Музыку почти не было слышно, ее заглушал гул голосов, наполнявший все двухэтажное здание. На самом деле мы не столько общались, сколько пытались перекричать шум. Это утомляло. Как и вся ситуация. Ужасно утомляло. Единственный человек, который мог бы скрасить обстановку, отсутствовал.

Может, я и в самом деле согласилась прийти на вечеринку лишь ради Сэма, будучи уверенной, что он появится. Что тоже не прикоснется к алкоголю, как на пляже. Однако я сидела тут уже один час и одиннадцать минут, и в течение часа и одиннадцати минут каждый раз незаметно поглядывала на дверь, когда в паб врывался очередной поток свежего воздуха и возвещал о прибытии новых посетителей. Но тот, кого я ждала, не появлялся.

Эта моя тоска по Сэму была абсолютно иррациональна. Я хотела быть с ним, при этом мне следовало его ненавидеть. Один из таких вечеров породил в нем чудовище. Не потому ли он сегодня не пошел сюда, а остался дома наедине со своей нечистой совестью?

– Детка, я уверена, он сейчас придет.

Я так сильно вздрогнула, что Киана тихонько засмеялась.

– Что? – выдавила я и постаралась сделать вид, будто не понимаю, о чем она говорит. Наверное, мои взгляды в сторону двери были не такими уж незаметными, как я думала.

– Твой МакДрими, сейчас он придет.

– Он не мой МакДрими, – возразила я. И тут же спалилась, дав понять, что знаю, о ком речь… Внезапно я почувствовала непреодолимую потребность все рассказать Киане. О глазах-океанах Сэма, меняющих цвет в зависимости от настроения. О нашем поцелуе, когда он подвозил меня после семинара в анатомичке. Уже от одного воспоминания меня бросало в жар. Я бы хотела подойти к нему и сорвать с его тела чертову униформу, хотела бы оказаться в его объятиях и принимать его поцелуи, пока не перестанет быть больно. Но больно будет всегда. Уж во всяком случае, если пытаться залечивать мои раны будет Сэм Эверет. Ведь каждым своим прикосновением, каждым взглядом он вскрывал их вновь. Видит бог, мне следовало ненавидеть его за это, потому что чем я становилась слабее, тем большим предательством это было по отношению к Остину. А вместе с ним – ко всему, что случилось.

– Лори, я знаю о вас, – сказала Киана, понизив голос, так что мне пришлось напрячься, чтобы услышать ее в этом шуме. – Сэм рассказал Тедди о вашем поцелуе.

Я застыла. Нет… Нет, не может быть. Он не мог.

А собственно, почему нет? Она была его лучшей подругой, он, черт возьми, имел право рассказать ей. Что дало мне повод думать, что для него это ничего не значит? Что у него нет потребности выговориться, что он не растерян, как и я?

Щеки у меня запылали, во рту пересохло. Киана смотрела на меня выжидающе.

– Я… Между нами нет ничего такого.

Хорошо! Хоть это и чистое вранье.

Она продолжала на меня смотреть задумчиво, можно сказать изучающе.

– То есть ты к нему ничего не чувствуешь?

Если я до этого момента еще не покраснела, то сейчас это точно произошло.

– Лори. – Киана подперла рукой подбородок. – Брось, ты с самого начала по нему сохнешь. А он – по тебе. Стоит кому-то из вас двоих появиться, как для другого весь остальной мир перестает существовать. Это нельзя не заметить.

Я было опять хотела все отрицать, но показалась себе глупой. Бесконечно глупой под ироничным взглядом Кианы, который смягчился, когда я, запрокинув голову, с отчаянием вздохнула.

– О господи, окей, я не могу не думать о нем и секунды, ты ведь это хотела услышать! Теперь ты довольна?

Киана просияла.

– А я что говорила!

– Ну а теперь, пожалуйста, хватит об этом, ладно? – остатки разума заставили меня произнести следующие фразы. Мне было больно это говорить. Каждое слово оставляло на языке острую рану, словно я ела стекло.

– Я не готова к отношениям с ним, я… Просто нет никакого мы, понимаешь? У меня столько проблем, сейчас это правда не вариант.

Киана разглядывала меня, и с каждой секундой становилось все более очевидно, что она отлично понимает, какую чепуху я несу.

Сэм действительно был не вариант, потому что вариант означает наличие выбора. Чертова выбора, который мое глупое сердце сделало без моего участия. Сэм был тем, о ком я мечтала. Чуткий, умный, проницательный. Чудесный, остроумный, потрясающий. И, возможно, виновный в смерти моего брата.

– Итак, никаких чувств? – спросила Киана, изобразив на лице бесстрастие. Мне не нравилось, что она так меня разглядывает. Мне стоило больших усилий, чтобы отрицательно помотать головой. Но как же я хотела влюбиться в Сэма без оглядки, чтобы ничего не стояло между нами, ничто не мешало. И как же я хотела поделиться всем этим с Кианой.

– Никаких, – выдавила я, едва расслышав себя в окружающем гуле, но Киана и так все поняла. Она выждала еще минутку, словно хотела дать мне возможность сказать правду. И я бы с удовольствием это сделала, но запретила себе.

Никаких. Чувств.

Ты не имеешь права испытывать по отношению к нему чувства. Остин мертв. И в этом виновен он.

– Окей. – Она расправила плечи, затем взглянула на меня. – Как твоя подруга я верю тебе, но как его подруга я требую, чтобы ты с ним поговорила. Правда, Лори. Сэм не заслужил, чтобы с ним играли. Если ты не видишь для вас будущего, открой карты. Я его знаю почти три года и ни разу не видела таким, какой он бывает с тобой. Он вот-вот влюбится, если ты и дальше будешь водить его на веревочке.