– Первые дни мы постоянно были вместе. С Теа было… непросто. Во многом сказалась жизнь врозь, – он помедлил. – Но, наверное, между нами все кончилось еще раньше, просто я не хотел этого замечать.

Я уже давно перестала обращать внимание на жгучий холод. Его не чувствовали ни мои пальцы, ни мое полыхающее сердце.

– На седьмой день она порвала со мной. Блин, я проехал ради нее полстраны, хотя нам обоим было понятно, что все давно кончено. Я чувствовал себя как последний идиот. Чувствовал… унижение. А чего я ждал? Конечно, она нашла кого-то получше. Одного типа с юридического факультета. Я должен был это понять раньше, но я думал… я думал, что, может, все-таки ее устраиваю. Что, может, это действительно так, а не только в моих фантазиях. С ним она въехала в квартиру, которая предназначалась для нас.

Что он, черт возьми, делает? Эту часть истории мне слушать не хотелось. Это делало его в моих глазах ближе, делало его жертвой, человеком разочаровавшимся. Неважно. Мне. Было. Все. Равно. Но я посмотрела ему в глаза, и сердце сжалось. Я никогда бы не смогла игнорировать его страдания, я точно это знала.

– Меня это задело, я был в ярости, я не понимал, что делаю в Торонто. Я попал в зависимость от другого человека, и ненавижу это до сих пор. Мне только и оставалось, что дальше учиться. Я хотел стать самым крутым доктором на всей земле, я хотел это продемонстрировать им всем. Родителям, Теа, но больше самому себе. Все закончилось, не успев начаться.

Он замолчал и на мгновение опустил глаза, я подумала в этот момент, какое же у него недюжинное самообладание. Как можно было настолько владеть собой? Эта мысль доставила мне почти физическую боль. Как же мне хотелось сейчас обнять его. Но я не двигалась.

– За неделю до начала семестра начались вводные семинары, – продолжил Сэм. Он говорил так, как будто сам ни в чем не участвовал. Он будто бы пересказывал события, которые не мог до конца осмыслить даже спустя годы, будто бы он со стороны оценивал свои поступки и все происходящее. Свои ошибки. – После расставания с Теа я стал пить как никогда. Каждый день, каждый вечер я надирался, это всегда помогало отключиться. Не знаю, как такое было возможно. Когда я сегодня думаю об этом, мне кажется, это был не я. Ну а потом случился этот поход по кабакам вместе с тьюторами и другими первокурсниками. Я до сих пор задаюсь вопросом, почему я не остался в тот вечер дома. Вероятно, все было бы по-другому.

Он прикрыл глаза. Я не хотела его торопить, но иначе не могла.

– Сэм, – попросила я тихо. – Пожалуйста…

Он поднял глаза, обшарил взглядом промежутки между домами, словно искал чего-то возвышенного, что помогло бы ему произносить слова.

– Той ночью все сошлось. Я был в отчаянии, злился на Теа, боялся встретить в баре ее и этого ее Паркера. Не знаю, сколько я выпил, но я уже привык. Я хотел хорошо провести время, хотел, чтобы и другие хорошо его провели. В том числе Остин, – его голос дрогнул. – Я уже набрался, когда мы вернулись на кампус, где как раз начиналась вечеринка. Я даже не помню, как мы там оказались. Знаю только, что ночь была очень ясная и очень холодная. Был февраль, на днях выпал снег. По всему чертову кампусу слонялись студенты, все разогретые, все пьяные. У Остина было… он был примерно в таком же состоянии, что и я. Как только стакан пустел, я тут же подливал. Нам было весело. Сегодня я думаю… сегодня я испытываю лишь стыд. Я… должен был остановить его. Но я был слишком подшофе, чтобы понимать, что это ни в какие ворота. Я понял это только тогда, когда он выволок меня на улицу и вытащил из кармана пластиковый пакетик.

Тишина, и

мое

сердце

остановилось.

Я уставилась на него, я ждала, что он рассмеется. Что скажет: Попалась! Это не то, что ты думаешь. Но этого не произошло.

Нет. Этого… Нет.

Тихий звук, вырвавшийся у меня, выражал полнейший ужас. Я не была уверена, что Сэм что-нибудь услышал. Он был как будто в трансе. Когда он посмотрел на меня, я словно получила удар под дых.

Я хотела убежать. Я просто хотела, чтобы все закончилось.

– Не знаю, что он там себе думал, говоря, что у него кое-что есть.

Я сжала кулаки и почти не ощутила боли, когда ногти впились в кожу. Это было ничто по сравнению с сокрушительным ураганом, бушевавшим внутри меня.

– Настроение сразу упало. В первый момент я подумал, что он прикалывается. Но он говорил серьезно. Я отказался. И до сих пор спрашиваю себя, почему я не вырвал у него этот гребаный пакетик и не смыл в ближайшем туалете. Вместо этого я смотрел, как он достал таблетку и… проглотил ее. Думаю, он разозлился, что я не стал. В этот момент атмосфера вечера стала накаляться. После такого количества выпитой дряни мы оба были невменяемые и легко возбудимые. Я вернулся к остальным, стал набираться дальше, вел себя так, будто ничего не произошло. Но что-то было не так. Я… блин, я как сейчас помню это бессмысленное беспокойство, это ощущение нутряного страха. В какой-то момент я свалил, бежал по кампусу как сумасшедший. Я не мог его отыскать. На мои звонки и сообщения он тоже не реагировал. Его не было. В конце концов я побежал к тому месту, где мы виделись в последний раз, и обнаружил его следы на снегу. Должно быть, он тут носился как полоумный. Следы в какой-то момент оборвались. А он лежал там. Лицом вверх, рядом с лестницей. Я подумал было, что он притворяется, я правда так подумал. Но он не двигался. Он был ледяной. Он не дышал. Эта гадость из пакетика смешалась со спиртом. Экстази дерьмового качества, разбодяженный еще какой-то дрянью, по крайней мере так потом сказали в полиции. Одной таблетки хватило для получения смертельного коктейля.

Я чувствовала ровно то же, что и тогда. Я стояла молча. Слышала слова, но не воспринимала их. Уши и голова работали вразнобой.

Остин не принимал наркотиков. Он бы никогда этого не сделал. Только не мой старший брат, человек с самой чистой совестью и самыми большими амбициями. Это… Этого просто-напросто не могло быть.

– Я… я опоздал.

Не слишком осознавая происходящее, я отступила на шаг. Потом еще на шаг. Лицо Сэма превратилось в маску, глаза пустые, взгляд безразличный, гусиная кожа.

– Он лежал там и не дышал. Я сразу вызвал «Скорую» и начал реанимировать. Снег хрустел, его ребра тоже, будто сломанные, было абсолютно тихо, и все было напрасно, и…

Он умолк, но руки продолжали дрожать. Дыхание было коротким и поверхностным, мне были знакомы эти признаки подступающей панической атаки, я достаточно хорошо их знала, чтобы сразу понять.

Он стоял передо мной и открытым текстом говорил, что Остин умер не от алкогольного отравления, как я думала все это время.

3,5 промилле, захлебнулся собственной рвотой, остановка дыхания, которую никто не заметил. Такую картину мне обрисовали родители. Сотрудница судебной медицины, полицейский двумя днями позже. Мы бесконечно сожалеем, бессмысленная, трагическая смерть…