I.2.16. Апокалипсис (Welles Apocalypse). Англия. Первая четверть XIV в.

London. British Library. Ms. Royal 15 D II. Fol. 174v

В церковной иконографии у жаб (и лягушек – их часто отождествляли друг с другом) была самая негативная репутация[204]. В Ветхом Завете Господь в наказание за то, что египетский фараон не пожелал отпустить народ Израилев из своего царства, обрушил на него нашествие жаб: «И сказал Господь Моисею: скажи Аарону: простри руку твою с жезлом твоим на реки, на потоки и на озера и выведи жаб на землю Египетскую. Аарон простер руку свою на воды Египетские; и вышли жабы и покрыли землю Египетскую» (Исх. 8:5, 6). Из чтения римских авторов – например, Плиния Старшего – можно было узнать, что жабы сильно ядовиты. В Средние века порошок из высушенных жаб или нарезанные куски их тел использовали для изготовления ядовитых настоев (правда, лечебные снадобья из них тоже делали)[205].

Как создание, считавшееся нечистым и безобразным, жаба идеально подходила на роль одной из масок, в которых людям являются бесы. В 1233 г. папа Григорий IX в булле Vox in rama («Голос [слышен] в Раме») призвал к Крестовому походу против германских еретиков-«люцифериан», которые, как утверждал инквизитор Конрад Марбургский, поклоняются Сатане. В тексте было сказано, что люди, впервые пришедшие в их сектантскую «школу», видят существо, похожее на лягушку или жабу (Apparet ei species quedam rane, quam «bufonem» consueverunt aliqui nominare). Одни целуют его в зад, другие – в губы, да так, что его язык входит им в рот и они глотают его слюну. Поцелуй в зад дьявола, который означал признание его власти, был известен в средневековой демонологии как оsculum infame («срамной поцелуй»)[206]. После этого Сатана является им в облике бледного человека с черными глазами. Они тоже его целуют – и после этого сама память о католической вере покидает их сердце. Наконец, они видят черного кота размером с собаку – его зад тоже требуется поцеловать[207]. Это описание стало важным этапом на пути демонизации ереси (поскольку она предстает не просто как догматическое заблуждение, а как отречение от Бога и переход под власть его антагониста – дьявола). И во многих деталях предвещает всю мифологию шабаша, которая в XV в. стала идейной основой для массовой охоты на ведьм.

Средневековые энциклопедисты относили жаб к «червям» (vermes) – вместе с самими червяками, змеями, черепахами и другими существами, которые, как считалось, живут в земле. Где земля, там разложение, а где разложение тела – там (как метафора) и разложение души. Видимо, поэтому в стольких сценах адских мук грешников осаждают всевозможные «гады»: жабы, змеи и скорпионы. В «Трактате о чистилище св. Патрика» (ок. 1180–1184 гг.) упоминались огромные огненные жабы (buffones), которые взбираются на грудь грешников и прижимают к ним свои отвратительные пасти. А на многих изображениях преисподней обжор заставляют вместо яств, которые они так любили, пожирать мерзких жаб – «пищу адскую»[208].

С XII в. жабы превратились в одно из главных наказаний за сладострастие. В декоре романских церквей часто встречается персонификация распутства в облике нагой женщины с распущенными волосами – Luxuria. В ее груди и лоно – средоточие сексуальности и органы, отвечающие за удовольствия, – впиваются змеи и жабы[209]. Доминиканец Жан Гоби в огромном сборнике «примеров» для проповедников под названием «Небесная лестница» (Scala coeli, ок. 1327–1330 гг.) рассказывал о женщине, которая умерла, не исповедавшись в том, что совершила прелюбодеяние с одним родственником. После смерти она явилась в видении двум монахам. Они увидели, как ее истязают змеи, жабы, ящерицы и псы. Причем, как она объяснила, жабы присосались к ее глазам в качестве наказания за то, что она бросала распутные взгляды[210].

Связь между жабами и сексом не всегда была негативной. По крайней мере с позднего Средневековья (но, вероятно, намного раньше) жаба в Италии и во многих германских землях, особенно в Баварии и Тироле, ассоциировалась с женским лоном и маткой. Потому женщины – в надежде зачать ребенка или исцелиться от каких-то гинекологических недугов – несли в храмы металлические или восковые вотивы в форме этого земноводного. На одной вотивной табличке, созданной в Баварии в 1769 г., изображена женщина, которая молится перед св. Анной и юной Девой Марией, парящими над ней в небесах. Слева на первом плане нарисована большая жаба. Здесь она символизирует не дьявола, а тот орган, который женщина, принесшая этот вотив, просила исцелить[211].

Кроме того, жабы – как воплощение нечистоты – могли олицетворять неправедные богатства, прежде всего плоды ростовщичества. В Морализованных Библиях, которые во Франции в XIII в. создавали для членов королевской семьи, они нередко появлялись в различных антиеврейских сюжетах (I.2.17). На изображениях преисподней жабы атаковали скупцов и ростовщиков. Похоть и алчность объединяло безудержное вожделение: в одном случае – плотских услад, в другом – денег[212].