— А жена?

— Что жена? Как отреагировала?

— Да, как отреагировала, по твоим словам выходит, что ты с Лилей разводишься, а не с женой.

— Да уж, заполучить в тёщи родную сестру — тот ещё треш, — ухмыльнулся. — Таня отнеслась спокойно, даже не так, благодушно. Она действительно особенная девушка, это сложно объяснить, но если абстрагироваться от того, что мы поиграли в семью, она не может вызывать неприязни. Удивление, скорей. Развод будет долгим и непростым, у нас совместное имущество, ребёнок… и если с имуществом понятно, я с лёгкостью отдам дом, всё равно жить рядом с Лилей не имею желания, а к бизнесу Таня не имеет малейшего отношения, то, что делать с Леной — ума не приложу. С одной стороны, я и сам неплохо справляюсь, с другой — девочке нужна мать.

— Справляешься? Лена же с Лилей живёт.

— Если бы, — тихо засмеялся. — Дочь вернули отцу в назидание за плохое поведение. Так что, нас теперь двое с Леной, и няня.

— Даааааа…. Погоди, погоди, — встрепенулась. — Всё это хорошо, но ты сюда, — с ударением, — приехал с женой! А говоришь — разводитесь.

— Ну, Варь, всё просто, здесь какой-то очередной СПА при очередном санатории, где она наводит красоту. Какая-то невероятно полезная минеральная вода, ванны, души, клизмы, прости, очищающие, — он засмеялся громко. — У нас Лиля с юности омолаживается и «чистится». Таню туда же, только Лиля склонна к полноте, в отличии от Тани, мы все склонны, я в обычные дни стараюсь придерживаться режима питания и физических нагрузок, а Лиля пошла другим путём, как Ленин.

— И ты посадил и повёз её?

— Да, — передразнил. — Посадил и повёз, устроил со всеми удобствами в гостинице, в отдельном номере, если это важно. Утром отвёз в санаторий, туда же Лиля должна прикатить, ей случайно, — явно с издёвкой было сказано «случайно», — место в машине не нашлось, а при Тане я не мог говорить, она тут же доложит, по своей простоте, написал тебе, но кто-то отключил телефон.

— Действительно, неубедительное объяснение… — протянула тихо и вздохнула.

— Надеюсь, это будет убедительней, — он резко развернул голову Вари лицом к себе, так, что затылку стало больно от давления пальцев, и начал целовать губы.

Держал крепко, давил сильно, а целовал легко. Проводил языком, останавливался, играл, пока не раскрыла рот, впуская язык и горячее дыхание, тогда руки ослабили хватку, а поцелуй, наоборот, стал жёстче, грубее, глубже.

Варя каким-то чудом перевернулась грудью к мужской груди, твёрдой, горячей даже через слои одежды, перекинула ноги за поясницу Стасу и начала тереться тем местом, которое больше всего в этом нуждалось. Стас отвечал такими же ритмичными покачиваниями бёдер. Голова кружилась, дыхания не хватало, губы становились слишком чувствительными, как и всё остальное тело. Варя, от макушки до пяток, становилась слишком чувствительной, слишком отзывчивой, слишком влюблённой.

Его ладони, немного шершавые, тёплые, пробегались под футболкой или проникали под трикотаж белья на ягодицах, сжимали, гладили, очерчивали круги и узоры, её ладошки отвечали взаимностью. Они не раздевались, не соприкасались голыми телами, скользили где-то на грани чувственной прелюдии и никак не хотели двинуться дальше или остановиться. Балансировали на грани и упивались этим.

— Сродни эйфории, — прошептал Стас. — Не хочу заканчивать, даже начинать не хочу, — отложил в сторону презерватив. — Потому что сразу кончу, а я не хочу… не хочу отпускать тебя, не хочу, чтобы это заканчивалось.

И они снова целовались, балансируя и скользя, ощущая друг друга не телами под одеждой, а душами, пока Варе вдруг невыносимо не понадобилось продолжение, невыносимо настолько, что она чуть не заплакала от острого желания и нахлынувшей чувственности.

— Что ты, кролик? — Стас приподнял над собой Варю и быстро справился с презервативом, потом, приспуская флис по Вариной попе, бёдрам, до колен. — Я никогда не откажу тебе, ни за что.

Он скользнул слишком быстро, стало больно, вскрикнула. Потом внезапно Варю накрыло волной такой силы, что она почти задохнулась и была уверена, что темнота ночи всё-таки вспыхнула от искр уже не на кончиках её пальцев, а во всём теле. Она не слышала ничего из того, что шептал ей Стас, только цеплялась крепче, двигалась быстрее, и, кажется, всё-таки заплакала.

А сверху на них смотрели миллиарды бесстрастных звёзд в космическом пространстве.

Уснула Варя моментально, как только забралась в палатку, Мандарин матюкнулся и спросил, где Сашка, Варя пожала плечами и залезла в спальник. Сашка пришла под утро, заспанная, и Уткин воздержался от вопросов, кинув полный осуждения взгляд.

Выглядела Сашка весьма красноречиво… впрочем, Варя тоже. Они быстро позавтракали и рванули к Егорке, смотря, как сорок третий проезжает мимо, с бодрыми пилотами и сверкающими, хоть и кое-где помятыми бортами.

Ко второй половине дня Варя уже порядком устала, бессонная ночь сказывалась, впрочем, как и на Сашке. Они прошли продолжительную дистанцию почти без помех и трудностей. Конечно, пару раз вымокли почти насквозь, благо, вайдерсы не промокали до трусов, да и ноги были относительно сухие, но несколько часов дискомфорта в общей сложности девятнадцатый получил.

В завершении, по чистой случайности, скорее из-за невнимательности, разорвали колесо, менять пришлось самим, ждать Мандарина не стали. Справились! Только в самом конце проезжавший мимо экипаж помог для надёжности подтянуть гайки крепления колеса, что было скорее формальным участием. С помощью удобного домкрата и крестообразного баллонного ключа Варя с Сашкой справлялись сами. Основанная сложность — приподнять колесо, потом дотащить запаску, заменить, а технические трудности при нынешнем оборудовании — это не трудности вовсе.

Потом девятнадцатый остановился на холме, там уже стояли ребята, и было много зрителей. Гонщики пользовались случаем и возможностью отдыха, а любопытствующие пользовались тем же случаем, чтобы расспросить о впечатлениях, деталях, сфотографироваться с машинами и даже прокатиться.

Покататься просились в основном дети, им не отказывали, пристёгивая крепко к спортивным сиденьям, аккуратно проезжали пару кругов под восторженными взглядами таких же мальчишек и девчонок. Пилоты мужского пола с явным удовольствием, немного красуясь, катали девушек, заигрывали с ними, а то и прозрачно намекали на возможность встречи. Там же Варя увидела сорок третий, с ними флиртовали две симпатичные, совсем молоденькие девушки, настолько молоденькие, что двадцатишестилетняя Варя ощутила себя почти старухой, не говоря уже о чувстве ревности, которое совсем некстати появилось, как только перед глазами возник Стас, смеющийся с какой-то молоденькой девочкой.

Ромка же не только смеялся, он приобнимал деваху и что-то ей жарко шептал на ухо, в то время как шатенка в его руках заливалась смехом и краснела.

— Интересно, — пробубнила Варя, — они хоть совершеннолетние? — окинула взглядом девчонок.