Но они всё-таки слетели правее, и Варя поняла, что ей не повторить траекторию сорок третьего, они безбожно уходят вправо. Она нажимала на газ и выравнивала, мотор работал на максимальных оборотах, вой турбины заглушал крики второго пилота и зрителей, но Егорка послушно и неуклонно шёл вперёд, хоть и под углом к подъёму, и это радовало. До отметки им оставалось всего несколько метров, как закончился песок, и машина, зацепив твёрдую почву раскатанного бугра, боком пересекла контрольную линию отметки. Варя и подумать не успела, что всё — она выровняла, взяла, преодолела, а Сашка прокричала победное «Да!», как небо вдруг мелькнула в окне, сменив собой песок с корягами, а потом снова небо и снова песок.

Варя не знала, сколько раз они перевернулись. Слышала скрежет металла о песчано-глинистую почву, видела мелькающий пейзаж. Посмотрела на Сашку, которая вцепилась в ремни безопасности, сжав губы и не издав ни звука. Почувствовала удар шлема о боковую стойку и то, как врезаются ремни, и, наконец, спустя, казалось, целую жизнь, открыла глаза и поняла — Егорка на крыше, рядом, вниз головой, висит Сашка и смотрит ошалевшими глазами в чудом оставшееся целым боковое стекло из оргстекла.

— Саш, — позвала Варя.

— Если мы отстегнёмся, — отозвалась Савельева, — то упадём вниз головой.

— А если нет, — резюмировала Варя, — кровь к голове прильёт.

— Вот бы к сиськам, — пошутила Сашка, держась за ремни.

— У тебя нормальные сиськи, чур, твоя кровь к моим сиськам, — парировала.

— Тогда от жопы, — Сашка не собиралась сдаваться и начала задорно смеяться.

Идиллию мирно висящих на ремнях безопасности и беседующих дам прервал космический голос, который как-то некстати появился рядом, следом за руками, которые отстегнули Варвару, вытащили и посадили на сырой песок вперемешку с глиной.

С другой стороны машины бегал Ромка и проделывал то же самое с Сашкой, только она при этом брыкалась и на ходу объясняла Кузнецову, что всерьёз озадачена размерами своего зада, а он мешает отливу крови от филейной части в пользу сисек Вари. Ромка не обращал внимания на Сашкин лепет, то ли ему не было дело до размера груди Варвары, то ли размер попы Саши был неинтересен, но он усадил Савельеву на землю и методично проверял на ощупь её конечности.

— Со мной всё хорошо, — заверила Варя Стаса, когда увидела его безумный взгляд. — Я даже не ударилась, — окинула взглядом Егорку.

Дуги, опоясывающие автомобиль, были сварены на совесть, машина совсем не пострадала, во всяком случае, внешне, а значит, если бы Егорка не стоял на крыше, путь можно было бы продолжать хоть сейчас, благо этого не требовалась, линию финиша девятнадцатый преодолел хоть и по воздуху, машина залетела на бугор боком.

Варе надо было вовремя сбросить обороты, чтобы избежать резкого смещения центра тяжести машины, и кувырка можно было бы избежать, а она выжимала на полную мощность, считая, что именно это поможет им преодолеть подъём по неудачной траектории, упустив из вида, что подъём, сразу после финишной отметки, переходит в спуск.

— Отлично, — нет, Варя заметила, как скривилось лицо Григорьева, она даже услышала, как скрипнули его зубы, как он очень громко выругался про себя.

Варя отлично услышала все мысли Стаса. Но кролики под адреналином не боятся даже удавов. Наоборот, космический удав резко встал и двинулся к перевёрнутой машине, вокруг которой собирался народ и дружно начинал переворачивать Егорку на колёса. На все манипуляции ушло несколько минут, хотя казалось — целая вечность. И только потом Варя услышала шквал аплодисментов, и из сонма звуков она запомнила Мандариново истеричное «рукожопая!» и Настькино «классно же».

Потом Варвара вздыхала и с трудом понимала, что происходит вокруг. К ним, к ней и Саше, подходил штатный врач от организаторов, который обязан присутствовать на любых гонках, тем более — такого уровня. Как и обязательна медицинская страховка на случай экстренной госпитализации, никто не враг себе и предпочитает подумать о возможных последствиях заранее. Врач несколько раз светил маленьким фонариком в глаза и тыкал пальцами. Варя старалась выполнять то, что говорил доктор, понимая, что её реакция заторможенная, она видела мир словно через слой воды, звуки, доносившиеся до неё, тоже были словно через толщу океана, с гулким эхом, а Сашка совершенно по-идиотски хихикала и отбивалась от врача, Ромки и любого, кто пытался помочь ей встать.

— Вот поэтому я против всех этих гонок, — слышала Варя слова Стрелецкого, почему-то оказавшегося в одной палатке с ней, врачом, Сашкой и Стасом. Как они оказались в этой палатке, Варвара вспомнить не могла.

— Это адреналин, — вздыхал Григорьев понимающе.

— Пороть… вдоль жопы, — сделал заключение Антон, и Варя даже успела подумать о том, что впервые слышит грубое слово от Стрелецкого.

— А вот и фиг тебе, — почти так ответила Сашка, а потом завернулась в одеяло рядом с Варей, и они обе вырубились, без ног и снов… находясь между усталостью и адреналиновой комой, абсолютно счастливые от того, что всё же входили в десятку преодолевших маршрут и в пятёрку победителей. При этом на несколько незначительных баллов опережали сорок третий экипаж.

Варя просыпалась несколько раз от шуршания в палатке, кто-то забирался, копался в вещах, выходил, потом, вздыхая и охая, встала Сашка, что-то бубня себе под нос, и выбралась на улицу. Тут Варя окончательно проснулась, природа навязчиво подсказала, что надо вставать. К удивлению Варвары, за столом, что располагался у входа, устроилась разномастная компания, сам стол был накрыт, а компашка неспешно поглощала всё то, что было разложено на пластиковой посуде.

Варя протопала вслед за Сашкой, обнаружив уже привычные «пятишки» с тёплой водой, следом прибежала Лера, а потом раздался взволнованный голос Мандарина и Ромки, они выражали готовность помочь. Ромка при этом клялся, что итог эксперимента по отливу крови от пятой точки Саши к округлостям Вари он унесёт с собой в могилу. От щедрых предложений отказались, справившись своими силами. Намывшись, решив другие нужды, Саша, а за ней и Варя, пришли к столу и уселись на предоставленные им раскладные стулья. С эмблемой производителя нового оборудования для туризма, конечно же.

Всё происходящее было странным, сюрреалистичным и даже анекдотичным.

Вот, напротив Вари, вальяжно сидит Григорьев и ест руками куски свеже-копчёной курицы, ещё тёплой, явно только-только из походной коптильни. Напротив расположился Стрелецкий, у него в тарелке неизменная гречка, которую тот поглощает с завидным аппетитом. Рядом Ромка наворачивает щи, судя по запаху, из кислой капусты, а всё тот же механик, которого видела вчера Варя — молоденький и кудрявый, с выразительным взглядом карих глаз, — сидит рядом со Стрелецким и с хрустом жуёт зелёное яблоко. На углу стола пристроился Семён, шутя что-то про невесту с углом, и ещё пара мужчин сидела боком или полубоком, чтобы втиснуться, и что-то громогласно обсуждали, поедая многообразный ужин.