— Воздух вокруг тебя должен быть чист от мусора мыслей, когда ты начнешь свой диалог у ночного костра. Вокруг тебя должны витать лишь благодарность, любовь и мир. Тогда Земля выслушает, и твои желания будут приняты ею четко и ясно.

Хорошо, что мне дали работу по сортировке трав и смешиванию их между собой в определенных пропорциях, иначе бы мой рой точно вырвался бы из своего улья и натворил бед. Бабушка аккуратно определила мои сборники в льняные мешочки, которые я тут же подписала, рассортировав их по номерам. Вместе с травами сегодня ночью в лес мы брали особый чай из Боярышника, настоянный на серебре и короткие заклинания, написанные на коре березы и скрученные в миниатюрные рулончики.

Приближался вечер, и наши матерчатые сумки, полные непонятных обывателю вещей, стояли у входа, ожидая нас. Я очень любила это время суток, когда Солнце уже скрылось за горизонт, и белый тонкий Месяц, уподобившись прозрачному облаку, медленно приобретает свое желтое свечение. Сумерки окрашивали всё вокруг совсем в другую палитру, а воздух становился свежее и словно пряный травяной настой с добавлением эссенции первых цветов успокаивал и наполнял каждый вдох волнительным предвкушением магии ночи.

Всё было готово, и мы вышли из дома. Наш путь лежал в лес, на одну из красивейших опушек, где открывался вид на высокий хвойный лес и бескрайнее полотно звездного неба. Такой эффект достигался расположением поляны на возвышении, давая максимальный обзор ковру молодых побегов и позволяя рассмотреть этот высокий лес чуть под другим углом. Пару раз я пыталась зарисовать этот вид, и он никогда не получался таким, каким я его видела. У меня никак не выходило передать на бумаге эту магическую глубину пространства и завораживающую странность пропорций. Наконец дойдя до поляны, мы обнаружили, что уже совсем стемнело, а юный Месяц не давал никакой надежды обойтись без фонарика. Установив его, словно прожектор, между ветками, бабушка опустила наши сумки около большого поваленного дерева и очертила место для будущего костра. Я собрала мелкие хворост вокруг, и соорудила из него миниатюрный шалашик, который вскоре поглотили первые языки пламени.

Мы всё ещё молчали. Лишь изредка бабушка давала мне односложные команды, которые я беспрекословно выполняла, не издавая ни звука ей в ответ. Самое удивительное для меня на шабашах было то, что находясь один на один с природой, ночью, порой так далеко от дома, мы никогда не подвергались нападению диких животных и не испытывали страха стать чьей-то добычей. Что объяснялось бабушкой крайне просто: общаясь с Землей в день силы, человек говорит с ней на одном языке, а, стало быть, звери так же понимают, зачем мы этой ночью пришли сюда, обходя нашу поляну стороной.

Мне было хорошо и спокойно. Я сидела около разгорающегося костра и наблюдала за бабушкой, силуэт которой, словно выйдя из пламени, рисует какие-то знаки по ту сторону круга. Когда её приготовления были завершены, она предложила согреться травяным настоем перед началом обряда. Я с удовольствием согласилась и приняла пластмассовую крышку термоса, полную горячего ароматного чая. Почувствовав в нем горечь полевой ромашки, хвою и сладковато терпкий боярышник, я непроизвольно издала громкое причмокивание, на которое сразу отозвалась бабушка, неодобрительно покачав головой. Я лишь отвела взгляд, стараясь не омрачать свой досуг ее очередными запретами. Это ароматное питье было очень кстати в ночное время близ лесного костра. Мы, никуда не торопясь, отпивали его маленькими глоточками, наслаждаясь прохладным воздухом, который чудесно смешивался с этим напитком где-то внутри, порождая какое-то особенное пряное тепло.

Чайная церемония была закончена, и бабушка назвала мне несколько раз всю последовательность наших действий. Встав напротив, мы принялись ходить вокруг костра с одинаковой скоростью так, чтоб постоянно находиться на одной линии. Напротив каждого из символов, нарисованных на земле, бабушка замолкала в своей тихой обрядовой песне, больше похожей на бормотание, а я кидала в костер по одному мешочку с магическими травами. Яркое пламя жадно пожирало их, испепеляя мешочки один за другим в считанные секунды. Как вдруг на четвертом круге, бросив мешочек в огонь, я увидела, как от него рассыпались искры. Они вылетели миниатюрными фейерверками из самой середины костра и упали на вытоптанную нами землю. Подумав, что мешочек был испачкан чем-то, я не придала значения единичному происшествию. Но стоило травам снова коснуться оранжевых языков пламени, как искры посыпались вновь. Такое зрелище заворожило меня, и теперь я с большим интересом ждала, как поведет себя очередной мешочек. Они напоминали мне бенгальские огни, что так же искрят, стоит их только поджечь в Новогоднюю Ночь. С седьмым мешочком костер вспыхнул небывалыми искрами, и распахся каким-то невероятным запахом, напоминающим ладан в церкви. Этот запах сильно сдавил мои виски, и мне резко захотелось отойти от костра. Но бабушка дала мне чёткие указания не прерывать обряд без чрезвычайно веских причин, и я никак не могла решить является ли мой недуг достаточно веской причиной остановить наш костровый ход. В моих руках оставалось всего пару мешочков, которые все так же продолжали искрить, но уже к счастью совсем не пахли. Через минуту все закончилось, и бабушка дала такой долгожданный знак сесть обратно на поваленное дерево.

В моё лицо дунул свежий хвойный ветерок, и мне заметно полегчало. Застыв, глядя на танец пламени, я могла наблюдать краем глаза, как бабушка в нескольких шагах от меня раскладывает на земле какие-то небольшие камни. Огонь мигал и прыгал, вытанцовывая свой искусный ритуальный танец и переливаясь от насыщенно алого до слепяще белого. Эта его игра гипнотизировала и не давала думать ни о чем ином, кроме этих плавных движений, живущих своей жаркой жизнью вне зависимости от обстоятельств, происходящих вокруг. В этот самый момент моей мысли пламя погасло. Погасло совсем и очень резко. Я дернулась, осмотревшись вокруг, так как меня посетило совершенно четкое ощущение, что кто-то просто вылил на него ведро воды, оставив лишь горстку сгоревших веток и хилый белый дымок поверх них. Бабушка резко обернулась, устремив свой взор на потухший костер, а затем так же резко глянула на меня. Я лишь развела руками. Через секунду она уже всячески подавала мне знаки молчать и не издавать ни звука. В тот момент я совершенно четко ощутила, что на поляне мы не одни.

Сидя в полной тишине и колющей глаза темноте, неожиданно мне стали ясно различимы высокие макушки Сосен, обрамляющие горизонт и невероятно звёздное небо над нами. Полоса над лесом всё ещё имела зеленоватое свечение, плавно переходя в глубокую синеву необъятного космоса. Далекие звезды в чистоте ночного воздуха казались совсем близкими. Они блестели и множились прямо на глазах так, будто кто-то подкручивает резкость моего невидимого бинокля. Я совсем привыкла без костра, осознав, что так вижу намного лучше и дальше, контролируя пространство рядом и поодаль. Чувство тревоги напрочь прошло. И я, открыв для себя красоты ночи, ощутила это место уютнее и в разы великолепнее без слепящего огня. Из насыщенной синевы упала яркая точка прямо в темный лес. Это была падающая звезда, и я, закрыв глаза, быстро проговорила свое желание, стараясь вернуть время на пару секунд назад. Вновь открыв глаза и застыв на горизонте, мой взор привлекло странное шевеление леса в одном определенном месте, где, кажется, и упал сгоревший в слоях атмосферы метеорит, так романтично прозванный падающей звездой. Вскоре странное шевеление треугольных макушек начало приобретать четкую траекторию. И уже через мгновение я поняла, что все выглядит так, словно кто-то пробирается сквозь высокие кусты. Однако вместо кустов перед нами был тридцатиметровый лес сибирской тайги, и тот, кто сейчас пробирался сквозь него, соответственно должен был быть выше леса. Это нельзя было ни с чем спутать. Я видела своими глазами, как деревья отклонялись друг от друга, уступая дорогу массивному невидимому существу. Всё внутри меня сжалось. Не веря своим глазам, я застыла на месте, даже не пытаясь говорить. Мне было страшно произнести и полслова, и уже совсем не от бабушкиного запрета на разговоры. Бежать или прятаться? Что будет самым уместным в столь безумной ситуации? Оставаться на месте и не выдать невидимому монстру наше местоположение? Или бежать без оглядки, в надежде остаться незамеченными? К бабушке у меня был всего один вопрос: «что или кто это?» Пожалуй, такой же сильный, как и ужас, парализующий сейчас моё тело. Первый раз в жизни я не могла найти ни одного ответа, даже в самых отдаленных уголках моей детской фантазии, даже в самых страшных историях и рассказах. Я никогда, нигде и ни от кого не слышала про невидимых существ таких размеров, шагающих посреди ночи, раздвигая тридцатиметровые Сосны, словно невысокий Камыш.