Пока непривычные беспокойства о столь привычных вещах одолевали меня, и я тщетно пыталась найти, где мои руки и ноги, где шея, чтоб повернуть ею и осмотреться, очередной сильный порыв ветра сорвал меня с поверхности и поднял в воздух. Теперь я хотя бы точно понимала, что лечу в воздухе, а порывистый ветер вертит мной в разные стороны как того сам пожелает. Картинки, цвета, всё мелькало, и я вновь не контролировала этот процесс, все еще оставаясь лишь пассивным наблюдателем. Очередной порыв в противоположную сторону уравновесил мой полёт, и я обнаружила себя уже в более мощном и холодном потоке, каким-то чудом распознав температуру воздуха. Внезапно этот поток развернул меня так, что я увидела под собой огромную высоту. Рефлекторно закрыв лицо руками, я тут же поняла, что у меня нет лица, ровно, как и нет рук. Мне оставалось только смириться с таким положением дел и по возможности рассмотреть, что же находится там внизу. А внизу был только необъятный песчаный участок земли, и близ него огромное прозрачное море цвета сияющей бирюзы. Окрас его показался настолько необычным, что можно было б с легкостью предположить — я на другой планете. Сейчас я не понимала, чем именно являюсь, но словно вся моя внутренняя суть прекрасно знала, чему принадлежит и крупицей чего является — и все-таки это была Земля.

Поднимаясь всё выше и выше, я не видела ни одной возвышенности, ни одного дерева, или другой растительности. Вся, ровная как полумесяц суша, была одним огромным песчаным пляжем на фоне кристально чистого океана. Это зрелище парализовало моё сознание, и я запечатлелась на безупречных красках и бескрайнем спокойствии. Помимо необыкновенно большого количества воды вокруг, что-то все же оставалось невыразимо странным. Оглядывая этот участок суши и бескрайние лазурные горизонты, я вдруг поняла разницу: здесь всё было мертво. Подо мной не было видно ни одного растения, ни одного животного, в воздухе, где я летела, не было ни одной птицы, ни одной мошки — здесь не было ничего живого.

Лишившись напрочь биологических часов, я так и не смогла определить, как долго нахожусь в воздухе. Время здесь будто стерлось для меня, как явление. Я совершенно не чувствовала его течения, так же не заботясь о том, сколько уже отсутствую. Всегда так беспокоясь о столь неумолимом его беге, теперь ощущение его полного отсутствия невыразимо пугало меня, одновременно наполняя невероятной внутренней свободой. Лишь здесь и сейчас я вдруг поняла, как же сильно мы зависимы от этого невидимого, беззвучного явления, и сколько сил тратим в каждодневной погоне за ним. Само же время, подобно собаке на обочине дороги: не замечает нас, пока мы спокойно проходим мимо, не заостряя на нем внимание. И только начав бежать от него, в страхе пытаясь скрыться, мы обнаруживаем, что время устремилось за нами и неумолимо догоняет.

Вдруг все стемнело. Я поняла, что лечу куда-то вниз, в разверзнувшуюся черную бездну. В какой-то момент меня слегка подбросило вверх, и я подобно перышку, качаясь, опустилась на что-то твердое. Не успев проанализировать, что бы это могло быть, началась сильная тряска. Всё вокруг завибрировало, подняв в воздух множество мелких частиц. Я снова не могла видеть, и отсутствие зрения начинало меня нервировать больше всего остального. Ударяясь о землю и отскакивая снова в этом бесконечном импульсе, я, наконец, четко почувствовала себя частью мелких камней, прыгающих от повторяющихся толчков, напоминающих землетрясения. Сейчас я знала о себе уже немножко больше, хоть и была еще меньше булавочной головки. Судя по всему, за непонятный мне удивительно длинный период времени я обросла пылинками и выросла в нечто большее, чем морская песчинка. Я поняла это лишь по тому, насколько обзор увеличился, и как именно изменился мой ракурс зрения, когда я касалась земли.

Тряска все не прекращалась и в конце концов сменилась хаосом. В пыли и бесконечных толчках, я с трудом смогла разобрать источник вибраций — что-то огромное проносилось совсем рядом, смешивая землю с воздухом. Пылевым облаком меня подбросило вверх и с силой погнало вместе с туловищами гигантских животных. Теперь мне не было страшно, я видела больше, а соответственно понимала больше, отчего страх уходил, а на смену приходило любопытство. Я все еще не могла контролировать всё, что со мной происходит, однако я уже довольно уверенно чувствовала себя в пылевом облаке, словно свыкнувшись с ним, как с образом жизни. «Сейчас потрясет, потом все успокоится и просветлеет» — успокаивала я себя. В это мгновение я была частью стремительной погони, и, как и прежде, полностью повиновалась судьбе.

Вокруг стало светлеть, и я поняла, что мы выбежали на открытую местность. Мне ударила по глазам удивительно яркая зелень, и, не успев рассмотреть гигантские растения, я со свистом пролетела сквозь мягкие водянистые иголки одного из гигантов и с вихрем поднялась над потрясающим воображение лесом. Быстро отдаляясь от мохнатых лап невероятно симметричных рядов иголок, я видела, что лес не имеет листьев. Их полностью заменили разнообразного вида трубочки, палочки и иголки. Растения были моей страстью, и, не заметив ни одного знакомого дерева, я тщетно протянула невидимые руки, чтоб уцепиться за макушку одного из них и остаться здесь еще ненадолго. Но ветер тянул меня в верхние воздушные слои, и удивительный растительный мир отдалялся, превращаясь в обычное яркое пятно бушующей зелени. Воздушные массы становились холоднее и давали размеренный полет, помогая мне перейти в пассивного наблюдателя, не спеша плывя по воздуху. Подождав очередного толчка, я с ловкостью развернулась и увидела под собой стадо длинношеих динозавров, мчавшихся по саванне. И это было поистине завораживающим зрелищем: их массивные тела сотрясались под собственной тяжестью, а толстая кожа, поблескивая на солнце, изгибалась увесистыми складками.

Прищурившись, я взглянула на светило и неожиданно поняла, почему все выглядит сейчас иначе. Наше Солнце поражало ослепительно белым светом, и ни что не выдавало в нем и намека на такую приятную нашему глазу желтизну. Оно казалось вдвое меньше, но свет его слепил меня в разы сильнее, чем в самый жаркий полдень самого жаркого летнего дня!

Поднявшись выше, я внезапно попала в горячее облако черного снега. Моё горло сковал металлический привкус, и мне стало совершенно нечем дышать. Теряясь в догадках, дышала ли я до этого или нет, сейчас я совершенно точно понимала, что задыхаюсь от этой смертоносной смеси. Место казалось темным и невыносимо жарким. Здесь утих весь ветер, и я снова стала падать вниз.

Перекрутившись несколько раз вверх тормашками, я с облегчением остановилась. Мне снова сдавило виски, и я почувствовала тошноту. Но откуда? Если я не имею тела, у меня нет желудка и вестибулярного аппарата, каким же непостижимым образом я вдруг могу почувствовать тошноту?!

«У тебя есть память. Благодаря ей ты точно знаешь, что должна почувствовать в той или иной ситуации» — раздался чей-то голос.

Поняв, что мои мысли кто-то слышит, я было собралась задать еще пару вопросов, как замерла от открывшейся моему взору картины. За растаявшим клубом дыма и пыли прятались небывалых размеров черные трубы действующих вулканов. Высота этих горных образований восхищала и будоражила воображение. Это были поистине гигантские вершины, как, впрочем, и все в этом огромном мире, согреваемом маленькой, но очень яркой звездой. Алая лава текла тягучими раскаленными языками, огибая часть рослого леса, и, попадая в океан, превращалась в стену пара где-то там, у горизонта.