На первое место в анализируемой книге К. Лоренц поставил не межвидовую, а внутривидовую борьбу между живыми существами. Он писал: «Совсем ещё недавно были фильмы, в которых, например, можно было увидеть борьбу бенгальского тигра с питоном, а сразу вслед затем – питона с крокодилом. С чистой совестью могу заявить, что в естественных условиях такого не бывает никогда. Да и какой смысл одному из этих зверей уничтожать другого? Ни один из них жизненных интересов другого не затрагивает! Точно так же и формулу Дарвина “борьба за существование”, превратившуюся в модное выражение, которым часто злоупотребляют, непосвящённые ошибочно относят, как правило, к борьбе между различными видами. На самом же деле, “борьба”, о которой говорил Дарвин и которая движет эволюцию, – это в первую очередь конкуренция между ближайшими родственниками» (там же. С. 30).

Особенного расцвета внутривидовая борьба за существование достигла у людей. У нас она приобрела критически опасную форму. Агрессивный инстинкт у людей, по выражению К. Лоренца, сошёл с рельсов. «У нас есть веские основания, – совершенно справедливо замечает в связи с этим К. Лоренц, – считать внутривидовую агрессию наиболее серьёзной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития. Но перспектива побороть эту опасность отнюдь не улучшится, если мы будем относиться к ней как к чему-то метафизическому и неотвратимому; если же попытаться проследить цепь естественных причин её возникновения – это может помочь» (там же. С. 41).

В качестве главной причины неимоверной агрессивности людей по отношению друг к другу К. Лоренц, как и следовало ожидать, называет наш хвалёный разум. Когда дело доходит до собственного существования, он делает некоторых из нас хуже зверей! Кроме всего прочего, он дал нам водородную бомбу. С отчаянием австрийский этолог пророчествует: «Если бесстрастно посмотреть на человека, каков он сегодня (в руках водородная бомба, подарок его собственного разума, а в душе инстинкт агрессии – наследство человекообразных предков, с которым его рассудок не может совладать), трудно предсказать ему долгую жизнь» (там же. С. 56).

Разум даёт людям больше, чем животным, возможность предвиденья в борьбе за существование с себе подобными – в первую очередь в пределах той или иной профессии. До тех пор, пока число представителей той или иной специальности в пределах определённой местности, не превышает допустимую норму, они могут обходиться без внутривидовой агрессии, но как только это число оказывается излишним, им ничего не остаётся, как перебраться в лучшем случае в другие края, а в худшем – вступить в агрессивную борьбу за существование со своими коллегами. Что же касается форм этой борьбы, то они, разумеется, даже и в страшных снах не могут присниться нашим эволюционным братьям – животным, ибо в своём интеллектуальном развитии мы их неизмеримо превзошли. Стало быть, неизмеримо превзошли их и в способах борьбы за существование. Они становятся тем более жестокими и изощрёнными, чем более перенаселённой оказывается наша планета, поскольку её перенаселённость лишает возможности перемещения людей одной и той же профессии с одной местности на другую: всюду их оказывается переизбыток. Вот вам и вышел Томас Мальтус!

К. Лоренц ставит нам, людям, в пример животных – в особенности тех, кто обходится в своей борьбе за существование без внутривидовой агрессии, поскольку им перенаселение грозит в меньшей мере, чем людям. Он писал: «Джулиан Хаксли однажды очень красиво представил это поведение физической моделью, в которой он сравнил территории с воздушными шарами, заключёнными в замкнутый объём и плотно прилегающими друг к другу, так что изменение внутреннего давления в одном из них увеличивает или уменьшает размеры всех остальных. Этот совсем простой физиологический механизм борьбы за территорию прямо-таки идеально решает задачу “справедливого”, т. е. наиболее выгодного для всего вида в его совокупности, распределения особей по ареалу, в котором данный вид может жить. При этом и более слабые могут прокормиться и дать потомство, хотя и в более скромном пространстве. Это особенно важно для таких животных, которые – как многие рыбы и рептилии – достигают половой зрелости рано, задолго до приобретения своих окончательных размеров. Каково мирное достижение “Злого начала”! Тот же эффект у многих животных достигается и без агрессивного поведения. Теоретически достаточно того, что животные какого-либо вида друг друга “не выносят” и, соответственно, избегают. В некоторой степени уже кошачьи пахучие метки представляют собой такой случай, хотя за ними и прячется молчаливая угроза агрессии. Однако есть животные, совершенно лишённые внутривидовой агрессии и тем не менее строго избегающие своих сородичей. Многие лягушки, особенно древесные, являются ярко выраженными индивидуалистами – кроме периодов размножения – и, как можно заметить, распределяются по доступному им жизненному пространству очень равномерно. Как недавно установили американские исследователи, это достигается очень просто: каждая лягушка уходит от кваканья своих сородичей» (там же. С. 52).

Уж не доживут ли люди до времён, когда они станут завидовать лягушкам? Это будет зависеть от того, сумеет ли человек совладать со своим инстинктом к агрессии. Такой главный вывод мы можем сделать из книги К. Лоренца «Агрессия…». В человеческой агрессии, в её спонтанности автор этой книги увидел главный «симптом современного упадка культуры, патологический по своей природе» (там же). Кроме традиционных духовных ценностей (веры, надежды, любви, смирения и т. п.), для борьбы со своей агрессивностью людям нужен «великий парламент инстинктов» – их способность к гармонизации своего разума со своими инстинктами.

Для самосохранения людям жизненно необходима терпимость друг к другу, терпимость представителей одной культуры к представителям других культур. К. Лоренц писал: «Моральные выводы из естественной истории псевдовидообразования состоят в том, что мы должны научиться терпимости к другим культурам, должны отбросить свою культурную или национальную спесь – и уяснить себе, что социальные нормы и ритуалы других культур, которым их представители хранят такую же верность, как мы своим, с тем же правом могут уважаться и считаться священными. Без терпимости, вытекающей из этого осознания, человеку слишком легко увидеть воплощение зла в том, что для его соседа является наивысшей святыней. Как раз нерушимость социальных норм и ритуалов, в которой состоит их величайшая ценность, может привести к самой ужасной из войн, к религиозной войне. И именно она грозит нам сегодня!» (там же. С. 61).

До написания своего основного этического труда – «Оборотной стороны зеркала» – К. Лоренцу казалось, что одно из качеств, утраченных человеком в ходе культурогенеза, состоит в том, что он стал существом с редуцированными инстинктами. Но в дальнейшем он пересмотрел эту точку зрения на человеческий организм. Он нашёл в нём достаточно генетических ресурсов для инстинктивной деятельности. Так в чём же дело? Почему он утратил во многом свою способность к разумной организации своей жизни? Чтобы ответить на этот вопрос, К. Лоренц и написал свою главную книгу. Он обвинил в ней современное человечество в восьми смертных грехах. Из книги «Агрессия (так называемое зло)» следует, что самый большой из них – перенаселённость Земли, за ним следуют остальные: разрушение внешней среды, бег наперегонки с самим собой, исчезновение сильных чувств и эмоций, генетическая деградация, разрыв с традицией, массовость и потеря индивидуальности, ядерное оружие. В соответствии с ними он и построил в основном оглавление своего итогового труда.