Трактир носил сомнительное название «Грязное золото» и пользовался самой что ни на есть дурной славой еще до вторжения кучки помешанных убийц. Воины и стражники быстро и организованно оцепили довольно ветхое на вид двухэтажное здание. Во дворе, как ни странно, не было ни одного человека. Если внутри кто-то и смекнул, в чем дело, то явно не спешил этого проявить. Никто не пытался занять оборону или, напротив, бежать.

К протектору подъехал капитан гвардейцев.

— Эн Торн, живыми брать или как? — голос звучал чуть лениво, в нем ощущалась уверенность и осознание собственного превосходства.

Молодчик, очевидно, полагает, что все так просто и рейд в Ночную часть — лишь способ развеять дворцовую скуку. Итон дорого бы дал за то, чтобы сей самоуверенный дайриец оказался прав, но близкое знакомство с обстоятельствами дела напрочь лишало его иллюзий.

— Живыми брать только женщин, — жестко распорядился протектор. — И то без фанатизма. Видел я, на что способны такие дамочки. Не геройствуйте зря. При необходимости убивайте даже женщин и стариков. А мужчин и подавно, им все равно одна дорога — на виселицу.

— А детей? — тихо спросил Карст.

Гвардеец удивленно вытаращился, а Торн выругался.

— Детей постарайтесь не убивать, — распорядился он. — Но «не убивать» не значит «не трогать»! Не должно остаться ни одного выродка. Ни одного! Пусть кто-то умрет этой ночью, кто-то окажется в тюрьме, но по улицам Вельтаны они больше шляться не должны.

Как только капитан гвардии, получивший распоряжения, отъехал, комендант поймал себя на том, что собирается двинуться следом. Протектор удержал его, схватив коня под уздцы.

— Куда вы собрались, дэн Итон? — прищурившись, спросил Торн. — Опять рветесь в гущу битвы? Вы же понимаете, что ваше место здесь, как и мое. Предоставьте действовать своим людям. Они не нуждаются в том, чтобы вы вдохновляли их личным примером.

— Я понимаю, — Карста злил тот факт, что ему указали, где его место, но в то же время он осознавал, что протектор прав. Нет у них обоих права рисковать собой, особенно сейчас.

Первыми в трактир ворвались стражники, более привычные к схваткам такого рода. Гвардейцы частично держали оцепление, частично последовали за стражей. Итон понимал, что в тесном пространстве трактира меньшему количеству нападающих было бы проще развернуться. С другой стороны, они с Торном успели сделать выводы о недюжинной силе и злости бывших жертв чужого произвола. Может статься, лишь численное превосходство обеспечит им успех.

Со стороны здания донесся грохот, затем послышались крики, в том числе женские, от чего коменданта передернуло. Как же сложно оставаться на месте. Итон украдкой глянул на Торна. Протектор был подобен изваянию, словно все происходящее внутри его не касалось. И все же Карст чувствовал напряжение, исходившее от спутника, внешне никак не проявляемое, но от этого не менее явственное.

Дверь хлопнула, и с крыльца спрыгнул мужчина, размахивающий тесаком. Черты лица искорежены злобой, но не страхом. Безумец бросился на одного из гвардейцев, стоявших в заслоне. Даже бывалого воина жуткий вид этого существа привел в замешательство. Пусть секундное, но оно стоило гвардейцу жизни. С точностью, которой трудно ожидать от одержимого, выродок полоснул своим оружием по незащищенной шее противника. Воин упал, захлебываясь кровью. И вот уже к безумцу бросились товарищи убитого, нанося удары со всех сторон. Но тот был словно заколдован. Не защищенный доспехами, исколотый мечами, он продолжал бешено вертеться, движимый одной целью — достать как можно больше противников. Он не защищался, а нападал, и благодаря этому продержался дольше, чем можно было ожидать, умудрившись даже ранить трех гвардейцев. Одному из них косой удар тесака рассек лицо и мог стоить жизни. В конце концов одержимого все же прикончили. К тому моменту на нем почти не осталось живого места. Даже падая, уже ослепленный кровью, залившей лицо, безумец продолжал бороться. Он сумел полоснуть тесаком, которого так и не выпустил из рук, по ноге одному из нападавших. Причем удар, сначала показавшийся скользящим, оказался очень силен. Гвардеец взвыл и рухнул, хватаясь за колено. Вывод следовал только один: эти чудовища очень дорого продают свои жизни.

Из трактира выбежали еще двое. Теперь, уже понимая, что даже вооруженный воин может проиграть в противостоянии один на один, на каждого безумца бросилось несколько гвардейцев. Причем на сей раз они вели себя осторожнее, стараясь не подставляться под удары топора и меча, явно отнятого у кого-то из стражников.

И вновь распахнулась дверь, на этот раз выпуская одного из стражников, на котором повисла женщина. Вроде бы молодая и, возможно, даже привлекательная, но сейчас это абсолютно невозможно было разглядеть за маской смертельной злобы, исказившей ее черты. Стражник крепко держал бешеную поперек туловища, а та полосовала ему лицо когтями. Сложно было понять, кто из этих двоих — отбивающаяся жертва. Внезапно женщина извернулась и впилась зубами в шею противника. В этот момент она напоминала шаэлу — кровопийцу из страшных сказок, которыми запугивала Итона в детстве старшая сестра. Жуткая, всклокоченная, с перепачканным кровью лицом, на котором застыло выражение безумного наслаждения. Мужчина разжал руки, споткнулся и полетел вниз с крыльца, увлекая за собой так и не разжавшую челюстей мучительницу. Карст многое повидал в своей жизни, но от этой сцены его замутило.

Теперь люди покидали здание не только через дверь, но и через окна, выбитые в ходе бушевавшего внутри побоища. Причем далеко не каждый из них бросался на гвардейцев, которые и так почти поголовно были заняты в драке. Кто-то из выбравшихся просто пытался бежать, натыкаясь на заслон конников, перед которыми стояла задача не выпускать никого. Итон с Торном довольно быстро пришли к выводу, что бегущие и дорожащие своими шкурами — это не слуги Дорелла, а просто прибившееся к ним отребье. Эти хотели жить, ибо ими не двигал бешеный угар, напрочь лишающий инстинкта самосохранения. С такими гвардейцы расправлялись без проблем, не церемонясь. Битва с жалкими ничтожествами внезапно оказалась куда серьезнее, чем воины могли ожидать. Изумленные, взбешенные, потерявшие нескольких товарищей, меньше всего гвардейцы были склонны к милосердию. Тем более, сражались они не с рыцарями, а со какой-то рванью. Бегущих истребляли без всякой жалости. Счастье еще, что хоть среди этих не было женщин.

Карст сквозь шум боя услышал, как протектор словно про себя произнес: «Пять, шесть…»

— Что вы там считаете? — крикнул ему комендант.

— Проклятых, — не оборачиваясь, ответил Торн. — В особняке Дорелла работала дюжина слуг. Если исключить любовницу хозяина, их должно остаться одиннадцать. Только эти бешеные животные представляют реальную опасность. Я считаю, сколько их вырвалось на улицу и сколько убито, чтобы понять, сколько осталось.

— Значит, внутри осталось пятеро?

Протектор молча кивнул, не отрывая взгляда от сражения, а Итон припомнил всех, кого видел снаружи. Безумец с тесаком; потом еще двое; женщина-шаэла; пожилой мужчина, размахивающий выдранным откуда-то железным прутом; мальчишка, в одной руке сжимающий огромный кухонный нож, а в другой — отбитое горлышко бутылки с острыми краями.