— Скажи, черт тебя побери!!! Мне хочется это услышать! — чуть ли не упрашивал я.

Она не ответила на мой призыв, генеральская дочка бывает чертовски упрямой сучкой, только парочка тихих, едва слышных выдохов сорвались с женских губ.

А потом зазвонил ее чертов мобильный телефон…

***

Черт, я никогда не чувствовала такого неистовства в мужчине! Остаться равнодушной просто невозможно, завелась бы даже абсолютно фригидная женщина! Тело предавало, услужливо текло, все разумные мысли вытеснялись желанием получить наслаждение…

— Скажи! — настойчиво просил, точнее, приказывал Валера.

Но я не слышала вопроса, не понимала, что он хочет от меня услышать… Я вообще находилась в другом измерении, и теперь райские цветы расцветали на полу гостиничного номера.

Надо признать, Довженко великолепный любовник, с Сережей я и половины такого не чувствовала. А Мишка Кутаков запомнился мне больше великолепным телом, да смазливым лицом, чем постельными подвигами.

Валера толкался быстро, глубоко, и каждый его удар отзывался внутри острым спазмом удовольствия. Я чувствовала себя слабой, полностью взятой, жертва во мне тащилась, что ее так бесцеремонно, даже слова ласкового не сказав, нагнули и трахают. Какая, оказывается, я испорченная…

Неожиданно в это безумие похоти ворвался телефонный звонок.

— Млять, — сдавленно прошептал Валера. — Какого хрена?! Кто там еще?!

Это был мой мобильный, причем, судя по мелодии, звонил «любимый супруг». Очень вовремя, я как раз млела от грубых действий любовника.

— М-мне нужно ответить, Сережа звонит.

— Отвечай, черт тебя дери!

Довженко, недовольно сопя, разжал ладони на моих бедрах, выпуская из своего медвежьего плена. И я, шатаясь, плохо видя и еще хуже соображая, на подкашивающихся ногах пошла к тумбочке, взяла телефон в руки. Пальцы дрожали, но удивительно, ответить получилось с первого раза. Мое лаконичное «да» получилось с придыханием.

— Здравствуй, милая!

Милая совсем недавно трахалась с другим.

— Как проводишь вечер?

Хорошо, в некоторых местах даже отлично. Во всяком случае, я еще ни с кем не испытывала ничего подобного.

— Н-нормально, в номере книжку читаю.

Как безбожно вру! Перед глазами сплошной туман, какое уж тут чтение…

— А что с голосом? У тебя там все хорошо? — почувствовал подвох «внимательный» супруг.

— Я бежала из ванной, запыхалась… — продолжала врать я.

— Тебе понравился отель?!

Довженко воспользовался передышкой, чтобы полностью оголиться. Разулся, стащил с себя ранее приспущенные джинсы, футболку. Есть за что взгляду зацепиться… красивый шакал.

— Как я успела заметить, все на очень хорошем уровне. — Удивительно, мне удалось без заикания произнести эту фразу. Видимо, привычка быть примерной женой въелась в подкорку головного мозга. — Кухню, правда, оценить должным образом пока не смогла, ты же знаешь я вечером стараюсь много не есть.

Обнаженный красивый мужчина с агрессивно стоящим членом направился в мою сторону. Меня словно кто-то в живот ударил, да раскаленной булавой.

— А ты к-как проводишь время?

Мужские руки снова заскользили по моему телу. Что он творит?! Я ведь не железная и могу себя нечаянно выдать!

— Только с работы приехал, сегодня встречались с немцами, все мозги затрахали, а непонятно, будет ли толк…

Боюсь, меня сегодня тоже хорошенько затрахают. Наглые пальцы направились прямо в промежность, заскользили во влажных складках, а потом запорхали на клиторе. В обнаженные ягодицы, вызывая нервную дрожь и спазмы внизу живота, уткнулось стоящее колом мужское достоинство.

— Когда будешь укладывать Митьку, поцелуй его за маму.

— Я поручил Нине Руслановне его уложить, а вообще он уже большой, сам должен засыпать.

С раздражением подумала, что отец мало уделяет внимания своему ребенку… Если бы не ласкающий меня Довженко, скорее всего, не сдержалась бы и высказалась по этому поводу. Но сейчас не чувствовала себя правой читать нотации. Да и не до нотаций мне… совсем не до нотаций, ведь у Валеры такие умелые пальцы… Горло перехватило спазмом.

— Я в коем-то веке решил телевизор посмотреть, — продолжал меж тем Сережа, — а то с этой долбаной работой не знаю, что в мире делается.

Странно, что он не отмечает мой отъезд в компании проституток.

Мужские губы чертили на моей шее влажные дорожки.

— И что в мире делается? — для поддержания разговора спросила я напряженным скрипучим голосом и тут же чуть не выдала себя с головой, ведь Валера снова зажал сосок моей правой груди между большим и указательным пальцем. Немного больно, приятно, током бьет…

— Да все как всегда, то там напряженная ситуация, то там, Россию везде хают, и самолеты падают … Хорошо, что ты на поезде поехала.

— Х-хорошо, — ответила я, уплывая от действий опытных пальцев.

Кожей спины чувствовалось, как бурно вздымается мужская грудь. Наверное, Довженко заводила эта ситуация: он ласкает и лапает женщину, в то время как она мило разговаривает с мужем по телефону. А меня?! Меня одновременно тошнило, но вместе с тем я безбожно текла и откровенно наслаждалась этими наглыми, бесцеремонно орудующими в сосредоточии моей женственности пальцами. Богатое элегантное убранство номера VIP-класса расплывалось перед глазами. Холодная женщина скоро уступит место бесноватой самке. Оказывается, такой я тоже могу быть.

— С-сережа, я очень устала, прямо глаза слипаются. Дорога сильно выматывает, — каким-то чудом произнесла я вполне ровным голосом, а про себя с некоторым злорадным юмором подумала: «Отстань, милый! Мне не терпится продолжить тебе изменять!»

— Да, конечно, Ира… Ложись спать. Не забывай звонить мне и Митьке.

— Обязательно. Спокойной ночи, Сережа.

— Люблю тебя, — зачем-то сказал муж, и, боюсь, Довженко услышал его признания, ведь он совсем рядом, жарко дышит в незанятое телефоном ухо.

— И я тебя, — привычно неискренне ответили мои губы, а мужские пальцы на клиторе сжались, доставляя боль.

Черт! Можно подумать, Валера меня ревнует…

— Спокойной ночи, — повторила спокойно я и отключила звонок.

Тут же меня, опять прогнув в пояснице, толкнули на большущую кровать. Упершись руками, попыталась подняться, но Валера не позволил, коршуном навалился сверху, резко вошел в меня (ему было легко, ведь любовная смазка чуть ли не по бедрам текла) и задвигался сразу на реактивной скорости. Мир снова начал подпрыгивать и двоиться в глазах, а на кремово-золотистом покрывале огромной кровати стали пробиваться ненавистные прекрасные райские цветы.

— Да… О, да! — застонала я не в силах больше сдержать в себе рвущийся на свободу оргазм.