Марком девочке было всего восемь лет от роду, сейчас же передо мной сидела статная двенадцатилетняя красавица.

Настя же в красках описывала специальную школу в Нью-Йорке. Хвасталась, что лекторами по вольным предметам у нее являются звезды, а искусству учат именитые художники современности. Все мои сестры, включая меня, были блондинками, но выглядели совершенно по-разному. Соня казалась решительной и веселой, Настя — летающей в облаках и ветреной, а Вика — строгой и сдержанной.

— У меня для вас новость, девочки, — зажимая губы рукой, сдерживая смех, выдохнула искрящаяся счастьем Настя. — Мои полотна заметили нужные люди, выставили на свой страх и риск в галереи, и… Угадайте что?! Три картины уже купили! Одна вышла почти в тридцать тысяч долларов.

— Боже, малыш, — ахнула я, в неверии качая головой. — Я всегда верила, что ты талант!

— И это еще не все, — пальцами она била по столу, от эмоций сестру потряхивало. — У меня есть заказ на тридцать картин. Одну просит в личную коллекцию известный политик. Они говорят, у меня есть неповторимый стиль, и обещают огромные деньги! Несколько задатков уже в кармане!

— Это великолепно, — воскликнула Соня, оставляя бокал в стороне и бросаясь обнимать сестру. Пока та душила Настю в объятиях, она мягко пыталась намекнуть, что порядком задыхается. Сдержанно хихикая, пытаясь не спугнуть хрупкое счастье, заметила задумчивый взгляд маленькой Вики. На удивление разумный не по годам. — Что с тобой?

— Думаю, — пожала плечами она, — насколько я могу доверять вам конфиденциальную информацию, ведь безумно хочется похвастаться.

— Кому, если не сестрам? — развела руками я, пока воодушевленные девушки активно кивали, с интересом протирая взглядом в Вике дыру.

— Ладно, — сдалась она наконец, тяжело вздыхая. — Та школа, где я учусь, лучшая в своем роде. Она для гениев, ясно вам? Три месяца назад нам дали странный тест, его я написала лучше всех. Потом пришел мужчина из органов и предложил мне работу под прикрытием.

— Тебе двенадцать! — воскликнула ошалевшая я, пальцами обхватывая стол и пытаясь удержать равновесие. Пошатывало от стресса и неожиданности, качало из стороны в сторону.

— Какие органы! — в тон мне прокричала Соня.

— Это опасно! — согласно закивала Настя, сжимая губы.

Вытянув палец вперед, я строго-настрого отчеканила мнение всей семьи:

— Даже не думай об это, поняла меня?

Загадочно осмотрев сестер, Вика выдохнула и закатила глаза:

— Боги, я просто буду работать с цифрами в каморке, что тут опасного? Радоваться должны, что нас с Настей больше не нужно содержать.

— Я буду давать тебе деньги с продажи картин, так что брось, — покачала головой Вика, весь вид которой четко говорил: «Отступать я не привыкла!»

— Эрик поможет, — кивнула Соня. — А еще в следующем месяце открывается мой небольшой магазин рукоделия. Надеюсь, все пройдет хорошо и у меня будут личные деньги.

Кусая губы, я ощущала себя ущербной. Являясь старшей из сестер, единственная не имела работы, и даже высшее образование не было доведено до ума. Часть меня была рада, что семья больше не нуждается в финансовой поддержке, но переживала до тремора в конечностях. Реальный мир слишком жестокое место для таких нежных девочек, как мои сестры. Я должна была оберегать их, но они яростно пытались срочно повзрослеть.

Вечером, уставшие и измотанные, мы вернулись обратно, и я завалилась в постель, не найдя в себе силы даже переодеться. Владимира рядом не было, утром он тоже отсутствовал. Хоть подушка рядом казалась примятой, а парадный костюм для бракосочетания отсутствовал.

«Ничего страшного не происходит, — убеждала себя я, принаряжаясь для самого главного дня. — Эрик просто загрузил Владимира обязанностями друга жениха! На таком масштабном празднике работа найдется каждому!»

Мы же с сестрами полдня готовили Соню к алтарю, помогая сделать прическу и макияж. Для подружек невесты были выбраны зеленые платья разного фасона, мое же держалось на груди и расходилось пышной юбкой от талии.

— Останься, — Настя с Викой вышли, чтобы позвать фотографа, когда сестра схватила меня за руку. В глазах ее читалась паника, между бровей залегла глубокая морщина. — Может, ты и не замечаешь этого, но сочетаешь в себе все наши лучшие качества: умная, бойкая, творческая. А знаешь почему? Потому что мы все учились у тебя. Ты — наша мама.

В глазах пеленой встали слезы, я обмахала их ладонью, пытаясь успокоиться.

— Ты преувеличиваешь, — голос дрожал и садился. — Но я тоже безумно тебя люблю.

— Не преувеличиваю, — отмахнулась Соня почти что агрессивно. — А теперь скажи мне, как самая мудрая из нас… Как человек, которому я доверяю больше всего на свете! — отдышавшись, Соня сдавленно выдохнула: — Правильно ли я сейчас поступаю, что выхожу замуж за Эрика?

Усмехнувшись, я аккуратно погладила ее волосы, старательно не повреждая идеальную высокую прическу:

— Еще позавчера ты убеждала меня, что уверенна в своем выборе и любишь Эрика.

— Была, ты права. И я до сих пор его люблю… Но брак — это ведь один раз и на всю жизнь, — скривившись, она прикусила губу. — Почему-то он ведь не нравится тебе, а у тебя всегда была чуйка на гамнюков.

Рассмеявшись под недоумевающий взгляд Сони, я промолчала о том, что впуталась в семью, где люди живут по старинным обычаям, практикуя снохачество, но после присела на колени и мягко отчеканила по слогам:

— Знаешь, мне не должен нравиться Эрик. Его я буду любить только за то, как сильно он будет любить тебя. Поэтому слушай сейчас только его, милая, — постучав по ее груди, я услышала биение сердца, безумное и сбивчивое. — Что оно говорит, Соня?

— Что нам с Эриком будет непросто. Несмотря на его светлый образ, он тяжелый человек. Вчера он не разговаривал со мной целый день просто так, а сегодня я проснулась оттого, что комната завалена цветами, а мой жених покрывает мое лицо поцелуями! Это как вообще? — взмахнув рукавами, она