— Мне тоже противно, знаешь ли! — огрызнулась в ответ. — Я ключ принесла! Вот!

С размаха припечатала к столу железный предмет. И только сейчас увидела, что сделал белобрысый гад со своими комнатами. И моей уборкой! Вокруг царил хаос — неистовый и беспощадный. Разбитый комод, остатки стула, разорванное покрывало, какие-то лоскуты, щепки и осколки, усыпающие пол!

— Святой Фердион! — застонала я. — Что ты здесь устроил? Да мне теперь неделю придется наводить порядок!

— И это должно меня волновать? — хрипло спросил Вандерфилд. Того, кто так жадно ласкал меня в темноте, больше не было, передо мной снова стоял заносчивый наследник династии.

— Я потратила несколько часов, чтобы навести здесь порядок!

— Да плевать мне, сколько ты потратила, — хмыкнул Вандерфилд и двинулся к стене, где тихо урчал холодильный шкаф. Парня заметно качало. Вытащив грушу, Эш откусил кусок сочного плода. Я сглотнула голодную слюну. Ничего, в моей комнате ждет пакет с сушеными яблоками.

— Я пришла в академию учиться, — тихо произнесла я, стараясь не смотреть на белобрысого гада. — Но вместо этого драю твои полы! Ты мог хоть немного задуматься… об этом!

— Задуматься об этом? — он на миг застыл. И мотнул головой. — Даже не собираюсь. Ты поломойка и должна быть счастлива, что попала ко мне. Так что радуйся, Аддерли. Где бы ты была, если бы не я!

Я сжала кулаки до хруста. Самовлюбленный избалованный эгоист!

— А я почти испытала к тебе жалость! Ты не достоин ее! И чтобы у тебя не случилось, знай, что это наказание за твой сволочной характер!

— Наказание? — груша со смачным хлюпом врезалась в стену. Отлично, мне теперь и стену отмывать! — Да что ты понимаешь, пустышка? Что ты вообще можешь в этом понимать?!

Он пересек разделяющее нас расстояние, и на миг показалось — снова схватит и прижмет к стене. Но нет, не прикоснулся. Много чести — прикасаться к отбросам из Котловины!

— Ты ничего не знаешь! — рявкнул Вандерфилд. И снова я ощутила его боль. Увидела ее в отчаянном, загнанном взгляде, почувствовала в напрягшемся до хруста теле. — Я теряю самое ценное, что у меня есть! Самое важное! Да чтоб оно все провалилось!

Я осторожно отступила. Возникло четкое ощущение, что я нахожусь в одной клетке с раненым зверем — слишком опасно. Эш себя почти не контролировал. Но все же, что у него стряслось? Вдруг кто-то умер? Близкий родственник, например?

Неуместная и глупая жалость кольнула сердце.

— Послушай, я не знаю, что стряслось, но мне очень жаль…

— Жаль? — он вдруг рассмеялся, только вот мне захотелось от этого смеха спрятаться. — Жаль… Да если кто-то узнает том, что со мной происходит… Если отец узнает…

Он вдруг замер и сжал виски, тяжело дыша. Я тоже застыла, совершенно не понимая, как себя вести. Надо потихоньку двигаться к двери, пока Вандерфилд на меня не смотрит. Выскользнуть в коридор, и пусть сам разбирается со своими проблемами. В конце концов, меня они не касаются.

Но почему-то я осталась стоять. Сбежать не позволяла совесть. Хотя это и глупо, потому что совесть не должна работать в отношении всяких гадов!

— Если ты заболел, то можно обратиться к врачевателям, — осторожно начала я. — Я плохо разбираюсь, я ведь из Котловины… Но я слышала, что сильный лекарь может исцелить любую хворь…

— Что? — Вандерфилд поднял голову и уставился так, словно вообще не понимал, кто я.

— Ну, ты сказал, что с тобой что-то не так… — пробубнила я. — Заболел, может. А болезни надо лечить. Вот я подумала…

— Болезнь, — прошептал он. — Болезнь?

Прищурился презрительно.

— Вандерфилды не болеют! Никогда! Проклятье, да даже это — всего лишь досадное недоразумение, не стоящее внимания! Какая, в бездну, болезнь?

Он сорвал черную перчатку, швырнул на пол. И я с ужасом увидела жуткие шрамы на его руке. Рука представляла собой ужасное зрелище — сплошные рубцы и грубо зажившие раны, ни кусочка чистой кожи. А мизинца и вовсе наполовину не было… И если вспомнить, как легко Эш свел мой ожог, то какую же боль он вытерпел до того, как ЭТО зажило?

Вандерфилд глянул на свою руку равнодушно. Словно ему было совершенно наплевать, как она выглядит.

А я задалась вопросом, если ему неважно даже это, то что же довело его сегодня до почти невменяемого состояния?

— Святые праведники… — пискнула я и прижала ладонь к губам. Хотелось что-то сказать. Или сделать. Почему-то в этот момент даже злость на белобрысого куда-то испарилась.

Вандерфилд смотрел на меня, нахмурившись. И молчал. Словно тоже ждал моих действий.

Я качнулась вперед. Он не двигался, но с жестких губ сорвался едва слышный вздох.

— Что здесь происходит? Эш, любимый?

Я нервно попятилась и перевела взгляд за спину Вандерфилда. В дверях стояла Алиссия, и, похоже, ей совсем не нравилось то, что она видела.

Челюсти Эша сжались, взгляд застыл. К прекрасной Лиссе обернулся уже абсолютно уверенный в себе наследник династии Вандерфилдов.

— Объяснял прислуге ее обязанности, — равнодушно уронил Эш. — Почему ты так долго? Я тебя жду.

Видела я, как ты ее ждешь… привычные раздражение и злость обожгли горло.

— Мне нужно было подготовиться, — Алиссия шагнула к парню, соблазнительно покачивая бедрами. — У меня для тебя сюрприз, милый. Тебе понравится.

— Сегодня день сюрпризов, — пробормотал Вандерфилд, на миг прикрыв глаза. — Надеюсь, хоть твой будет приятным.

— Даже не сомневайся.

Тонкие руки девушки обвили шею Эша. Похоже, парочка совершенно забыла о поломойке, то есть обо мне. Хотя так и есть. Прислуга для них — предмет мебели. Не более.

— Я пойду, — зачем-то пробормотала я, двигаясь к двери. Мне никто не ответил.

Последнее, что я услышала за спиной, это голос Лиссы:

— Эш, надень перчатку. Я ведь просила не снимать ее!

До башни библиотеки я добрела, почти не видя ничего вокруг. Попросила у смотрителя книги и устроилась в углу за стеллажами. Однако знания не желали впитываться, перед глазами снова и снова вставала сцена из комнаты Вандерфилда. Тьма и вкус вишен, мимолетная ласка и грубость, предназначенные не мне. Все это не давало покоя и нервировало.

И еще больше я разозлилась на себя, когда увидела за соседним столом Ари и двинулась к ней. Трачу время на глупости, а его и так мало! Но совладать со своим любопытством не смогла и тихонько подсела к девушке.

Студентка покосилась на меня удивленно, но дружелюбно. Я быстро составила в голове портрет Ари: одета просто, школьная форма для всех одинакова, но девушки из богатых семей украшают блузки воланами, кружевами, брошами и золотым шитьем. У них дорогие туфельки и заколки, а сумки улучшены заклинаниями и уменьшают вес тяжелых учебников. Благосостояние всегда заметно. Ари сидела передо мной в обычной хлопковой блузке, украшений, кроме крохотных камушков в ушах, не было. К тому же, девушка была некрасива. Маленькая, востроносая, с тонкими пегими волосами, заплетенными в жиденькую косичку. Очевидно, что Ари не принадлежит к семьям богатеев. Я вздохнула свободнее.