— Куда же оно дел ось?

— Может, смотритель случайно прихватил? — с сочувствием спросила Шелли. — Догони его и спроси!

Я поежилась. Догонять вредного старика мне совсем не хотелось! А что-то спрашивать — тем более!

Настроение оказалось окончательно испорченным. Тюк с тканью я оставила на кровати, и решила, что лучший способ отвлечься, а заодно обмануть голод — это загрузить голову учебой.

За прошедшие дни в академии я успела изучить коридоры и переходы, научилась пользоваться картинами-указателями и ни разу не опоздала на уроки. Чем немало гордилась!

К сожалению, на этом мои достижения и успехи пока заканчивались. И самое неприятное, что большим разочарованием я стала для… Тензии Лебвест! Урок, который так понравился мне в первый раз, к концу второй недели превратился в кошмар. А все потому, что мне категорически не давалась материализация. Даже на уроках Аодхэна было легче! Там я порой путалась в заклинаниях, забывала слова, но чаще вполне удачно разрушала чужую магию.

А вот в аудитории-мастерской чувствовала себя не просто пустышкой, а полным ничтожеством! А ведь это предмет, обязательный к экзаменации!

И я уже молчу о том, что мой потенциал равен двадцати двум единицам! Ведь у той же Грей всего девять, у безалаберного Эрика — тринадцать, у скромной девушки с последнего стола — шесть! И даже они делали успехи! Конечно, не сразу. Большинству не удавалось воплотить этот несчастный цветок, и он получался лишь наполовину или частично. Такие недоделки отправлялись в огромную корзину с мусором. Но у меня не выходило даже этого! Моя проволока оставалась лишь стальной нитью, сколько я ни колола ею пальцы.

— Милая, похоже, тебе стоит сменить материал, — не выдержала моих мучений Тензия. — Возможно, ты ошиблась. Попробуй что-то другое!

Я покорно кивнула. Но та же история повторилась с глиной, тканью, железом, бронзой, камнем… я не ощущала внутри себя отклика, беря в руки материалы, и они оставались в моих руках лишь бесполезными кусками.

— Не переживай, дорогая, — сочувствовала Тензия. — Иногда такое случается. Ты обязательно найдешь свое. Верь в себя!

И пока остальные учились и осваивали материализацию более сложных форм, я пыхтела, пытаясь обнаружить это самое «свое».

Но пока мне это не удавалось.

Даже Томас забеспокоился и, подойдя ко мне после урока, шепнул:

— Если твой материал не проволока, то амулет может не сработать. Пока ты не определилась, защиту не сделать. Так что ищи, Аддерли!

Легко сказать — приуныла я. Добрая Тензия даже предложила мне тренироваться вечерами, после занятий, на что я с радостью согласилась. Приду сюда одна, может, в тишине и без косых взглядов у меня получится лучше?

Мой подросший потенциал вызывал у меня странную смесь радости и опасения. С ранних лет меня учили, что любые блага надо заслужить, достаток заработать, а чудес не бывает вовсе. В последнее я не верила, но вот можно ли отнести двадцать две единицы на счет чуда — не уверена. Признаться, я пока плохо понимала, что мне вообще делать с этими единицами. Может, надо кому-то рассказать? Но вот кому? Куратор, к которому меня прикрепили, показался равнодушным и мало заинтересованным в судьбе какой-то самозванки из Котловины. Я попыталась поговорить с ректором, но как ни странно, не смогла найти дверь, в которой видела женщину-ворону. А обсуждать свои чары со студентами, конечно, не стала.

И пока решила молчать.

Также оказалось, что в академии существует система наказаний, о которой я уже успела узнать на собственной шкуре. Помимо баллов за экзамены и прочие достижения, студенты получали в течение года штрафы. И они могли снизить общую оценку. Штрафы можно было оплатить, внеся сины в казну академии, а можно отработать, если ты нищенка из Котловины.

Мне не нравились оба варианта, поэтому я решила всеми силами штрафов избегать.

Правда, было и то, что грело душу. Несколько дней прошли вполне мирно. Студенты хоть и косились, но, кажется, начали привыкать к моему присутствию в стенах академии. Конечно, надо мной насмехались, но я не обращала внимания. А издеваться над тем, кто никак не реагирует, скучно. Неприкосновенных я научилась избегать, общих занятий с ними, к счастью, было мало. Основные предметы давались мне довольно легко, спасибо отличной памяти! Тот же мертвый язык заклинаний, над которым стонали и бились почти все первогодки, я запоминала без проблем, не путалась в слогах и звуках. Хронология мне нравилась еще со школьных времен, арифметика пока была несложной. В общем, мне стало казаться, что я все смогу и осилю. К тому же, теперь у меня был Томас, который со свойственной ему дотошностью объяснял то, что я не понимала.

Вот только проклятая материализация никак не давалась! Поэтому к концу недели я решила воспользоваться советом Тензии и потренироваться самостоятельно.

Мастерская материализации встретила меня непривычной тишиной. Днем здесь всегда кипела жизнь, студенты шептались, смеялись, радовались или огорчались. А сейчас помещение казалось одиноким и немного мрачным. За окнами уже наступила ночь, и мне пришлось зажечь пару настольных ламп.

— Ну, приступим! — подбодрила я себя, поднимая с пола моток ниток. Закрыла глаза, как учила госпожа Лебвест, прислушалась к себе. Услышала недовольное урчание в животе. Вряд ли это можно отнести к «отклику на свой материал». На глине урчание усилилось, на бронзе стало заглушать голос разума и желание обучаться.

— Нет, так я ничего не пойму! — рассердилась я, открывая глаза. И вздрогнула, увидев стоящую у стены фигуру.

Кусок железа выпал из ослабевших пальцев и чуть не ударил по ногам. Я отпрыгнула.

— Что ты тут делаешь?!

— Страшно? — протянул Вандерфилд, неспешно выходя на свет. — Это ты что тут делаешь?

— Я пытаюсь учиться, — буркнула я, ощущая себя неловко. После того дня, когда он был пьян и зол, мы не встречались наедине. Я подумала, что Вандерфилд решил соблюдать нейтралитет. И нас обоих это устраивает. И сейчас в этой полутемной мастерской его присутствие ощущалось слишком… явно.

— Первичные изменения материальных предметов удаются почти всем заклинателям. Это же так просто! — презрительно отозвался белобрысый гад. — У тебя столь низкий потенциал, что ты не справляешься?

— Не твое дело, — вспыхнула я.

Вандерфилд подобрал камушек, перекинул с ладони на ладонь. Повертел в пальцах левой руки — той, что без перчатки. И я отшатнулась, когда камень превратился в колкое стекло. Белобрысый гад довольно улыбнулся, раскрывая пальцы.

— Нравится издеваться? — насупилась я.

Заклинание разрушения — и стеклянные грани вернулись в первоначальную форму камня. Так же легко, как и были созданы.

— Даже не начинал. Просто показал, что изменить структуру вещества с помощью чар — проще простого. Всего лишь сделать из твердого — гладкое. Или острое. А ты не можешь даже этого.