– А за что ему быть тебе благодарным? За то, что ты взял его в плен?

– Я его выкупил из плена.

– И ты думаешь, он радовался тому, что его продавали и покупали, как скотину?

– Я не понимаю тебя, принц. За что ты меня осуждаешь?

– Ладно. Мы говорим на разных языках, хотя и понятными друг для друга словами… Но слова мы понимаем по-разному. Скажи-ка, герольд, а данам приглашение тоже послали?

– Нет, до замка Скьелдунга слишком далеко. Решение о турнире принято только сегодня утром в честь возвращения из семилетнего сарацинского плена графа Оливье. Герольды отправились только по близлежащим землям, чтобы рыцари успели собраться в дорогу и не опоздали к началу состязания.

– Добро… Добро… А если все же даны появятся на турнире? Как примет их Карл? Он ведь, как я понимаю, не слишком любит Готфрида Датского?

– В дни турнира не будет делаться различия между национальностями. Каждый желающий может показать свою удаль, будь он даже хозарин или аварец.

– Добро… Добро… – повторил Дражко. – Вон, кстати, скачет герцог Трафальбрасс, посол Готфрида Датского и сам боец известный. Говорят даже, пока непобедимый. Он наверняка захочет принять участие в турнире и извалять в пыли вашего прославленного герцога Анжуйского. Объясни-ка все ему заново!

Герольд повернулся к вновь прибывшим и, когда герцог в облаке пыли осадил коня, тем же заученным бодрым голосом начал повторять свою речь по-датски. А князь-воевода отошел к дверям гостевого двора, где хозяин, хорошо знавший Дражко и его вечную жажду, уже давно стоял на пороге с большим жбаном меда.

Дражко не случайно «натравил» франкского герольда на Сигурда. Герцог, несомненно, сразу же увидит в этом возможность послать гонцов в приграничные районы, якобы для того, чтобы оповестить живущих поблизости от границы рыцарей о турнире. На самом деле гонцы, конечно же, будут выполнять совсем другую задачу. Что думает Сигурд после того, как он проиграл начало своей затеи? Дражко очень хотелось бы узнать это с помощью заслонов, которые выставил, согласно приказу воеводы, Ставр. А уж выпытать секреты у гонцов волхв сумеет.

Так и оказалось.

Сигурд задумчиво посмотрел на князя-воеводу, словно хотел с ним посоветоваться, минуту посомневался, прикидывая, каким образом ему отвести подозрения Дражко, потом позвал кого-то из-за своей спины:

– Якоб, а ты гонца послать не хочешь? Твои мастеровые тоже подраться любят! Такой турнир они на всю жизнь запомнят.

Из общей группы выехал пожилой худощавый человек в нарочито-простоватой, хотя и не бедной одежде. По властному резкому взгляду никто не принял бы его за купца, как сразу не принял Дражко, а тонкие пальцы, которые он поднес к лицу, подправляя в раздумье ус, просто просили, чтобы на них надели перстни с самоцветами. Руки этого человека наверняка никогда не держали никакого орудия труда, хотя, вполне может быть, умело обращались с мечом.

– Я пошлю человека, – сказал Якоб. – Пусть мастеровые порезвятся. Праздник добавит им настроения…

Князь-воевода переглянулся со Скурлатой.

Купец Якоб, наконец-то, выявлен. И оба бодрича без труда определили под личиной купца знатного вельможу. Интрига приобретала более ясные очертания, хотя по-прежнему оставалась неразгаданной. Дражко показал глазами: не спускай с Якоба глаз…

Сигурд распорядился об отправке троих людей, четвертого послал купец Якоб. Этот четвертый, заметил воевода, оказался вовсе не воином стражи, как гонцы герцога, а членом посольства, скорее всего, тоже купцом. Может быть, даже настоящим, только ранга не такого высокого, как можно было подумать, глядя на его рост. Такого трудно было бы выделить в толпе по одежде, но легко было это сделать по фигуре – чуть не с волхва Ставра вымахал. Примета, что ни говори, яркая. Но, очевидно, другого надежного человека под рукой у Якоба не было или этому гонцу лично необходимо было куда-то съездить. Все посланные получили только устные инструкции. Даны, не зная, что произошло с предыдущими гонцами, отправленными в ту и иную сторону, не решились уже довериться бумаге. Это и лучше. Если тайное письмо Ставр прочитать не сможет, как уже случилось с депешей короля к Якобу, то уж устную речь, даже на датском языке, он поймет.

И только после этого, завершив отправку гонцов, герцог подъехал к дверям гостевого двора, где и его уже ждал жбан с медом, размерами ничуть не уступающий тому, что поднесли Дражко. Якоб, осмотрев окрестности и воинов-франков, сопровождающих герольдов, привычно скрылся за чужими спинами. Но Скурлата показал воеводе глазами, и Дражко сам заметил, как Якоб беседует то с одной, то с другой группой воинов. И отметил, что купец дает указания не всем, а только лучникам.

Скурлата в ответ на взгляд воеводы кивнул подтверждающе. Он увидел это тоже и примет теперь в ответ свои меры.

– Я послал гонцов оповестить тех знатных рыцарей, кто поближе к границе живет, – сказал Сигурд, усаживаясь на грубо струганную скамью. – Посмотрим, у кого крепче меч – у нашего викинга или у франкского рыцаря. В набегах, если ты знаешь, сила всегда была на нашей стороне. Я сам, бывало, в бою не одну рыцарскую голову вместе со шлемом раскалывал. Как-то будет на ристалище, когда добыча поменьше? Настолько ли это интересно, чтобы рисковать собой…

Но глаза герцога выдали. Они упорно желали смотреть не на воеводу, как обычно, а в жбан с медом. Дражко сразу понял, что посол не пригласил на турнир ни одного викинга.

Обедать сели за несколько столов, установленных прямо во дворе. Рядом уже закончили обед франки и собрались было в дорогу, когда князь-воевода предложил герольду:

– Если вы дождетесь нас, то ваш путь будет более безопасным.

– Какие опасности могут поджидать мирных гонцов в глубине мирной же страны? – удивился франк.

– Не всем нравится соседство большой армии по ту сторону Лабы. А люди у нас горячие. Неосторожный взгляд они могут принять за оскорбление. И тогда ждите стрел из гущи леса. Простой народ не любит показывать себя на ристалищах. Землепашцы пускают стрелу с одинаковым успехом и в грудь, и в спину.

– Спасибо за предупреждение, принц, – поклонился герольд. – Мы с удовольствием примем ваше предложение.

– Зачем они нам? – проворчал герцог. – Пусть себе едут…

– По долгу своему я обязан заботиться о безопасности гостей, – уклончиво ответил князь. – Потому и пригласил их присоединиться к нам. К тому же лошади у них посвежее наших, и они могут прибыть в Рарог раньше. А я не хочу этого. И пущу их на городскую площадь только после разговора с Годославом.

Обед продлился недолго. Взнуздали коней и снова погнали их. Воевода наметанным взглядом сразу отметил, что пятеро лучников из данов куда-то пропали. Точно так же, как не хватило пятерых стрельцов и самого Скурлаты в страже бодричей.

– Догонят, – решил воевода и довольно пошевелил усами.

Непонятно только, про кого он сам себе говорит.