— Так ить, карантин, батя, он не только нам объявляется. А и государство обязательства на себя тоже берет.

— Эт какие ж? — удивлённо прищурился старик.

— Ну например, мы обязуемся сидеть смирно, а государство обязуется кормить и лечить. А тут только стреляют.

— Ну эт да, эт даа… — Дед затянулся, покашлял, сморкнулся и поинтересовался: — А тут то вы чего забыли?

— Скажи, эти рельсы ещё не разобрали? Они прям до ЖБИ идут?

— Проехать хочешь?

— Ага.

— Ну, — дед затянулся, поплевался табачной крошкой, и ответил: — Кишки вам, эт самое, конечно вытрясет, но проехать проедете. Тут от, метров двести небось ещё рельсы есть, а там дальше, эт самое, разобрали в позатом году. На металлолом.

Я весь в слух превратился.

— А потом гаражи будут. Справа. Слева яма, до самого Иртыша. Там глыбоко, — сказал дед с ударением на букву «ы». — Там зеков, что завод строили, прорва утопло. Тут бревна, что плотами сплавляли, на берег тащили. Лесопилка была. А зеки ж пытались на побег пойтить, Иртыш переплыть, а тут их краснопузые и стреляли. Я тогда пацаном был…

— Ээээ, отец, — прервал я мемуары, — так чего там дальше?

— А дальше я не знаю, — кажется, даже удивился старик. — Я дальше давно не ходил!

— Ааа. Ну тогда лады. Отец, спасибо тебе, попробуем мы тут проехать. Раз там, — я ткнул пальцем в сторону перекрестка и поправил на плече съехавший ремень карабина, — не проехать.

— Я чё хотел то, сынок, — дед потоптался, сплюнул, сморкнулся, сунул руку за шиворот и выдернул пистолет. Точнее, наган. Я остолбенел, ноги стали ватные. А дед внезапно взглянул остро, губы растянулись в железном нержавеющем оскале, — купи наган, а?

Я внезапно понял, что стою так, что закрываю собой деда от Боряна. И он просто не видит ничего, да ещё и смотреть должен в другую сторону.

— Сколько? — я аж осип.

Дед скривился и медленно, отчётливо проскрипел:

— Я Шура Нетреба, меня тут все знают. Я не блатной, и блатных ненавижу. Я мужик по жизни и по масти. И я не на гоп-стоп пошел, а честному фраеру сделку предлагаю. — он снова сплюнул. — Вижу, ты не автоматная рожа. Хавать нам с сеструхой нечего, а ты — он ткнул стволом в сторону УАЗа, — сто пудов не порожняком свинтил.

— Так сколько? — сипло спросил я. Во внутреннем кармане куртки, я помню, у меня полтинник лежит, за пшеницу отдать. Блииин, во попал!

Однако первая паника прошла, и я начал сдвигаться в сторону и ближе к деду, сокращая дистанцию и освобождая место Боряну.

— Не очкуй. Мне не бабки, мне хавчик нужен, — дед внезапно хмыкнул, и добавил: — И не балуй. Соблюдай социальную дистанцию, во, хе-хе.

— Есть мука и сахар. — отрапортовал я. — Немного, не рассчитывали мы в городе зависнуть. Нету ничего больше. — Про голубей в пакете я решил не говорить. Мало ли, какие у старого бандоса ассоциации возникнут. Может, он голубей любит, а людей нет, и иногда со слезами поет «Голуби летят над нашей зоной…», то да сё, романтика да ностальгия.

— Муки дай? Килограмм десять? И сахару пяток кило?

Я аж подпрыгнул и как-то даже меньше бояться стал от возмущения.

— Ты чё, старый, охуел?! Сейчас волыну достать проще, чем муку! Я только вчера со жмура снял «Ксюху», вон, — я неожидагно шагнул в сторону и ткнул пальцем в сторону насторожившегося Боба. — У него в руках щас! Пять кило муки и два сахара, и без базара. Причем, — я так возбудился, что даже наехал немного, — только с маслятами. Без них мне твое старье нахер не нужно!

Дед оказался явно не готов к такой мелкой меркантильности, что аж опешил. А Боб, увидив пистоль в руках божьего одуванчика, подпрыгнул от неожиданности и нырнул за машину, упёрся в капот и изготовился к стрельбе. А я вдруг внезапно остро осознал абсурд ситуации.

— Ну ты погляди, молодежь пошла, — хмыкнул дед. — Добазарились.

Легким, даже элегантным движением «Наган» оказался перехвачен за ствол, рукояткой ко мне. Я, не раздумывая, тут же выхватил волыну, откинул дверцу, прокрутил барабан, заценивая ровные кругляшки маслят… тьфу, блин, патронов. И часть из них мне не понравились категорически: выглядели окисленными.

— Ещё маслята будут?

— На, — дед вытянул из кармана пуховика серую запечатанную бумажную пачку с надписью «РЕВОЛЬВЕРНЫЕ ПАТРОНЫ 7.62 мм 14 шт».

— Ну лады. Пойдем.

Я защелкнул дверцу, сунул «Наган» в карман вместе с патронами и пошел к машине.

Боб выглядел злым, недоверчивым и удивлённым одновременно. Я открыл заднюю дверь, залез коленями на ковры и вытащил на ощупь три двухкилограммовых пачки муки. И два килограммовых сахара из упаковки. Нащупал пустой лентовский пакет.

— На. Сахар, как договаривались и шесть кило муки. Бонус тебе, старый.

Дед, не менжуясь, ухватил пакет и засеменил по дороге.

— Эй, Шура, а не страшно теперь без волыны? Время то смутное настает?

— А у меня, фраерок, ещё есть, — подмигнув Бобу, снова ощерил нержавеющую пасть Шура Нетреба, и достал из другого кармана близнеца того «Нагана», который теперь лежал в моем кармане.

Затейливо выругался Боб, плюнул и полез в машину. А я почувствовал, как щеки и даже лысину заливает огненная краска. Ну я и осёл. А Боб издевательски протянул:

— Поехали уже… Фраерок. Расторговались.

Минут двадцать мы тренировали задницы ездой по железнодорожным путям. Как и сказал старый сиделец, скоро рельсы кончились, и мы поехали просто по шпалам. Но трясти от этого меньше не стало. Скорее, даже больше.

Вскоре справа показались гаражи. Точнее, то, что от них осталось. Длинные ряды кирпичных клеток, перекрытые пустотелыми плитами. Некоторые были разобраны, видимо, кто-то разбирал их на кирпич и снимал плиты. А кое-какие выглядели, будто погрызенные. Видимо, в свое время строители кооператива на цементе не сэкономили, и теперь разбивать эти стены слишком трудоёмко. Так что эти постройки имеют шанс пережить эпидемию, ледниковый период или падение метеорита. И дать приют новым пещерным жителям.

Ворот на гаражах не было нигде, тоже давно растащили на металл. А некоторые гаражи уже настолько заросли кустами, что их практически не было видно. Кусты и молодые деревца росли и внутри, и даже на крышах, если таковая имелась. Тут, собственно, все поросло бурьяном и годилось для декорации к «Сталкеру» Тарковского.

Мы медленно ехали по насыпи, и выглядывали место, где можно с нее съехать к гаражам. Под железнодорожной насыпью была длинная яма, и я не был уверен, что УАЗ пролезет через нее. Он не перевернется, нет, и даже не завязнет, но на крутых склонах росла высокая и скользкая