Мы же в свою очередь объяснили ситуацию, и сказали скоро не ждать. При таких то раскладах добираться мы будем долго.

Потом снова думали, что делать. И снова ничего не решили. Дома было тепло и вроде безопасно, на улице стреляли, орали и бежали, телевизора не нужно, окна хватает. В большой луже через дорогу уже вмерзали в лед два трупа. Изредка проезжали по несколько «Тигров» и БТР, но на них никто не обращал внимание. Как, впрочем, и они. Иногда военные сопровождали машины аварийных служб. Неужели ещё кто-то работает? Памятник из золота этим людям, прижизненный и в полный рост! Хотя… С военными нынче не забалуешь, и сильно не разбежишься. Если так, то Бог им судья. Как говорил мой армейский командир, “мягким членом детей не делают”. Может и правда, так и надо. А как, скажите на милость, удержать всё это стадо от развала? Кого помоложе возьми — так сплошь уникальные индивидуальности с богатым внутренним миром. Моего возраста — так циники, никому и ни во что не верящие, а люди типа моего отца хоть и верят правительству и готовы работать из чувства долга, но скорее из традиционного еще советского воспитания. Но у них уже нет сил. Да уж, старики, про которых и раньше то вспоминали только перед выборами, нынче становятся обузой, на которых надо тратить дефицитные ресурсы. Я прикидывал и так и этак, но в результате ситуация всегда уходила в отрицательную зону. Это стадо уже не собрать, хаос будет только нарастать, без вариантов.

За ночь я дважды отгонял мародеров от УАЗика. Один раз оказалось достаточно показать ствол и без грубостей объяснить, что тачка занята, второй раз чуть не получил заряд дроби. Поэтому мы с Борисом разломали мебель в детской комнате и оторвали столешницу на кухне. И скрутили все листы ЛДСП саморезами, соорудив мало-мальское укрытие. От картечи точно защитит, а вот от пули нет. Положение наше ухудшалось на глазах.

А потом отрубилась связь. И, соответственно, мы остались без интернета и телевидения. Антенны то у меня не было, только кабельное. Сидели, пялились в окна, хватались за голову.

***

— Братан, давай готовить съёбники. А то вдруг придется быстро делать ноги. Сидим тут, как два курортника на пляже, пузо чешем, — предложил я хандрящему Боряну. — И вообще, пора делом заняться.

И мы занялись. Перевернули всю квартиру и выгребли все мало-мальски полезные вещи. Даже сняли плотную полиэтиленовую пленку с ванны и тяжелую штору с окна. Я нашел старую портупею и одел вместо ремня. На нее удобнее вешать нож.

Потом одевали Боба. На улице уже было холодно, а он ещё был в вязаной пидарке, тонком свитере и куртке на рыбьем меху. Шапку я ему нашел, старую облезлую ушанку, зато теплую и по размеру. Подштаники. Нашел пуловер, маловат немного но пододеть под его свитер можно, безрукавку. Нашел старые носки сорок второго тире сорок шестого размера. Была ещё упаковка строительных х/б перчаток, поделили пополам. О! Живем! Несколько безразмерных сварочных крагов. Тоже в сидор. Перчатки сразу сделал двойными, одев одну на другую. Остальные сунул в самый низ мешка.

А вот с обувью была проблема. Тонковаты у него были ботинки. Да и я как уехал из деревни в резиновых, хоть и утеплённых сапогах, так и был в них. Ничего другого в квартире не осталось. Кроме кроссовок, но они уж совсем не по сезону.

Распихали по вещмешкам бинты с лекарствами, всякую мелочь вроде ниток с иголками, ложки и пластмассовые кружки. В результате оказались обладателями полностью забитых сидоров, да ещё и пленка с шторой не влезла и пришлось скрутить ее в длинный тонкий рулон и примотать на мешок сверху.

Потом Борян сварил оставшихся голубей, разложил по кулькам и запихал в морозилку. Если что, можно будет быстро вытащить. Спать решили по очереди, приглядывая за машиной, я уснул первым, и Борис должен был меня разбудить через три часа. Однако разбудил через час, и пинком.

— Макс, тачку отжимают. Вставай быстрей!

Я подорвался, схватил ружье, привычно проверил банку на стволе и передёрнул затвор. Выскочил на балкон. Три человека крутились у машины, причем один ковырял ножом форточку, а двое стояли по сторонам и держали в руках оружие. У одного было что-то полуавтоматическое, вроде МР-ки. То есть как минимум пять выстрелов. У второго был автомат, или, возможно гражданский «калашоид», так навскидку не определишь. Ствол короткий, тонкий, видимо нарезной. С длинным изогнутым рожком. Я мигом понял, что демонстрацией ружья в окошке и истеричными матюгами уже не отделаться. А если начну орать и предъявлять, то просто без разговоров получу заряд картечи или пулю. Финиш. Момент истины. Сердце ухнуло в пятки, потом трепыхнулось в груди.

Мужик с ножом справился с форточкой и сунул руку в салон, чтобы открыть изнутри дверь. Ну твою ж мать! Что же это?! Ааааа…

Мародеры стояли, как мишени в тире, почти не шевелясь, глядя по сторонам. Первым я выстрелил в мужика с карабином, и, не глядя на результат, тут же всадил пулю во второго, с дробовиком. Третий, уже наполовину залезший в салон, выскочил наружу, и безвольным кульком обмяк у колеса. Трындец. С расстояния пары десятков метров трудно промахнуться. Три секунды, три трупа. Внезапно я успокоился, словно внутри переключили рубильник. Дело сделано, ничего исправить нельзя. Я снова вскинул «Поросенка» и ещё по разу выстрелил в неподвижные тела. Один слабо дёргался, пуская кровавые пузыри на пучок перьев из раскуроченного собаками мешка, который я намедни выкинул из окна. Другой икал, и во внезапно наступившей тишине это было реально жутко. Хотя можно было повторно и не стрелять — не очень скоростные пули весом 13,8 грамма подранков почти не оставляют. Подергались бы да и померли, без вариантов.

Борян стоял сзади, побледневший как полотно, круглыми от ужаса глазами глядя на меня.

— Пойдем. Пора сваливать.

Мы одели всё что могли, похватали сидоры, выскочили из подъезда, причем я уже держал наготове карабин. Быстро огляделся, глядя на мир через марку коллиматора. Никого. Закинули вещмешки куда-то назад, за сиденье, на сахар и муку. Потом я наскоро обшмонал покойников. Закинул оружие в машину, патронташ с патронами 12 калибра, автомат АКСУ 5,45, с двумя магазинами. Закинул на заднее сидение нож того бедолаги, что вскрывал машину. Ну и сдернул с одного из них рюкзачок, не глядя, закинул туда же. Потом разбираться будем, когда исчезнем отсюда.

— Боб, заводи машину и бегом за жратвой.