Но вместо этого я поясняю:

— По океану.

И от глаз Элиана к вискам разбегаются морщины.

— Он никуда не делся.

— Но теперь так далеко. Мы идем уже часа три.

— Никогда он не будет далеко. Не забывай, что мы в дельте реки.

В моих знаниях мидасана полно пробелов, и пока я хлопаю глазами, не понимая, что еще за «дельта», от соседнего торгового прилавка доносится громкий вздох Кая.

— Ой, да ладно. — Он слизывает с пальцев шоколад. — Только не говори, что не знаешь о географии разделения.

— Так появилась Кардия[16], — объясняет Мадрид. Теперь ее волосы собраны в два высоких «хвоста», и она то и дело потуже их затягивает. — Дельта реки распилила Эйдиллион, и родичи местных правителей решили, что достойны собственного королевства. Так что забрали кусок и провозгласили себя королем и королевой.

— Молодцы, прям как я. — Кай вскидывает в воздух кулак, словно салютует бокалом.

— Таких, как ты, больше нет, — говорит Мадрид. — Ты исключительный идиот.

— Я услышал только «исключительный». — Кай поворачивается ко мне: — Кардию и Эйдиллион разделяют лишь реки да лиманы. Здесь они повсюду.

Вдруг вспоминаются слова Торика, дескать, Эйдиллион — любимое королевство Элиана. Тогда я не могла понять, почему: принц-разбойник, очарованный страной любви, в лучшем случае странен, а в худшем — смешон. Но теперь все прояснилось.

— Вот почему тебе здесь нравится, — говорю я Элиану. — Потому что океан всегда под рукой.

Он улыбается, но как только собирается ответить, Торик кладет руку ему на плечо:

— Нам бы поторопиться, капитан. В «Счастливом случае» комнаты для нас не держат дольше пары часов после рассвета.

— Идите, — отпускает принц. — Я догоню.

Коротко кивнув, Торик разворачивается и шагает прочь, а остальная команда тянется следом. Только Кай задерживается на краю толпы с непостижимым выражением на лице. Он сжимает руку Мадрид — всего разок, — а затем наблюдает, как она уходит. Когда она исчезает из поля зрения, Кай поворачивается к нам с Элианом, и лицо его вдруг становится серьезным и суровым.

Похоже, принца редко оставляют без присмотра.

— Я тебе кое-что должен, — говорит Элиан. — Точнее, это ты мне должна, ведь я тебя спас. Но я не из тех, кто требует возвращать долг жизни.

Сверкнув улыбкой, он срывает с шеи мою ракушку, и во мне расцветает нечто сродни надежде. Пальцы подрагивают и чешутся.

— Держи, — Элиан бросает мне подвеску.

Едва алая раковина касается кожи, меня накрывает волной энергии. Колени едва не подгибаются, я чувствую, как тело наполняет ужасающая мощь. Кости твердеют, кожа кристаллизуется. Даже сердце на мгновение затихает. Раздается шепот, медленно превращаясь в гул. Я слышу зов моря Дьяволос, зов королевства Кето. Слышу дом.

А потом все исчезает. Точно как моя сила.

Волна откатывает так же быстро, как накатила. Тело мое слабеет, кожа вновь становится теплой и мягкой. Кости ломкими. Сердце красным и пульсирующим.

Океан молчит.

— Лира.

Подняв глаза, встречаюсь взглядом с Элианом. До сих пор не могу привыкнуть к тому, как звучит мое имя в его устах. Словно одна из моих песен. Мелодий сладостных настолько же, насколько смертельных.

— Если скучаешь по океану, — продолжает Элиан, — то ближайший водоем — Реома Путодер. В священный день местные бросают в водопад камни, желая вернуть утраченную любовь. До конца недели проход туда закрыт, но я уверен, ты найдешь лазейку.

Он подталкивает меня в нужную сторону, но я выворачиваюсь.

— Погоди. Ты ведь говорил, мол, хочешь, чтобы я доказала свою полезность. Я предложила тебе сведения о кристалле, который ты ищешь, и теперь ты даже не собираешься обсудить сделку?

— Хватит с меня пока сделок. И меньше всего в этом плавании мне нужен приблудыш. Особенно та, кому нельзя доверять. К тому же ты не расскажешь мне ничего такого, чего я уже не знаю. — Принц изящным движением возвращает на голову шляпу и чуть наклоняет ее острый конец в мою сторону. — Если пойдешь к Реома Путодер, постарайся на сей раз не утонуть.

Затем окидывает меня еще одним взглядом и, развернувшись, шагает через рыночную площадь к Каю. Я мельком вижу их, стоящих рядом, но через миг они растворяются в толпе.

* * *

На поиски водоема уходит больше часа. Помощи я не прошу, отчасти потому, что гордость моя не перенесет еще одного спасителя. Но в основном потому, что просто не вытерплю разговора с еще одним человеком. Меня уже раз десять останавливали местные, предлагая еду и теплую одежду, как будто она мне нужна при такой-то изнуряющей жаре. Похоже, их нервирует девушка, блуждающая по городу в одиночестве в драном платье и старых пиратских сапогах.

Бьюсь об заклад, начни я вырывать сердца, народ занервничал бы еще сильнее.

Реома Путодер — это водопад с чистейшей белой лагуной, которая где-то вдали впадает в океан. Слышу я его еще до того, как вижу, затерявшись в бесконечных пекарских переулках, где запах сдобы липнет к моей коже словно парфюм. Громыхает как в грозу, и на пару нерешительных секунд мне кажется, что с неба сейчас ливанет. Но чем ближе я подхожу, тем более знакомым становится звук водопада, столь мощного, что по телу пробегает дрожь.

Я тихо сижу у его подножия, окунув ступни в лагуну. Вода такая теплая, что время от времени приходится вытаскивать ноги и давать им отдыхать на влажной от росы траве. В глубине, на белом как снег песке, лежат тысячи красных металлических монет. Дно словно сочится ими, как капельками крови.

Я верчу в руке ракушку. С самого расставания с Элианом на рынке я пытаюсь услышать хоть что-то, но удостаиваюсь лишь невыносимой тишины. По пути к водопаду я отчаянно прижимала ее к уху, надеясь, что со временем океан откликнется. И пару раз даже почти обманула себя, решив, будто вот он, шум волн. Гул шторма. Бурлящий материнский смех. На самом деле у меня лишь звенело в ушах. Ракушка давно лишилась силы. И только дразнила меня, болтаясь перед глазами и пробуждая жажду обладать ею. Может, это одна из уловок Морской королевы? Оставить при мне ракушку и насмехаться отголосками моего загубленного наследия.

Я крепче сжимаю подвеску в руке, желая ощутить, как она крошится о мою кожу. Трескается и рассыпается прахом. Но когда разжимаю пальцы, раковина цела, ни единого скола, и лишь на ладони моей видны углубления от ее граней. Я широко размахиваюсь и с криком швыряю подвеску подальше. Она входит в воду со скучным плюхом и не спеша опускается на дно. Я вижу каждый миг этого медленного погружения, пока ракушка наконец не оседает на песке.

И вдруг начинает светиться. Поначалу слабо, но потом рассеивается по дну сияющими шарами и тлеющими углями. Я осторожно отползаю. За все то время, что я использовала подвеску для связи с сиренами или даже как компас, указующий путь к родному королевству, такое я видела нечасто. Она зовет, словно чувствуя мое отчаяние, обшаривает окрестные воды в поисках моих сородичей. Теперь это не карта, а маяк.