в глаза, как будто опасается, что я могу передумать и оттолкнуть его в последний момент. Обхватываю его ногами и ласково на мгновение касаюсь языком его подбородка. Тянусь губами, получая в ответ самоотверженное прикосновение.

Марат нависает, удерживая вес тела на локтях, а я стараюсь крепче прижаться. Хочется поскорее почувствовать его, стать ещё ближе.

— Предохраняемся? — ловлю сдавленное. Даже одуревший Марат соображает чётко.

— Я твоему здоровью никак не наврежу… — шепчу побелевшими губами.

С замиранием сердца ожидаю ответа. Конечно, уже нет смысла об этом думать, но совсем не призрачная возможность его встреч с другими женщинами вспарывает мою уверенность, сердце колотится о рёбра.

— Взаимно, — жестко бьет по натянутому канату моих нервов.

— Тогда нет, — встречаю его томный взор. И тут же стон рвется из груди. И я, закрывая глаза, откидываю голову на подушку, беззвучно хватаю ртом воздух и задыхаюсь от убийственных чувств. И от его близости.

***

— Даже если ты считаешь меня сумасшедшим. Даже если ты считаешь меня последней сволочью, — тихие уверенные слова касаются моего слуха, заставляя повернуть голову. Утопая в привычной ауре и мощи, укладываю щеку на плечо супруга. Я вроде готова к любому повороту, но сейчас челюсть с треском пробивает пол. — Вернись ко мне?

Наклоняется, сжимая мои плечи. Лениво проводит губами по моим. Он внимательно ожидает ответа, дает время на размышления. Если я не захочу, то отвечать сейчас не обязана. Он будет ждать, сколько потребуется.

Да-да-да! — хочется кричать. Я, конечно, вернусь! Но… он ведь не может не понимать, что…

— Если ты говоришь серьезно и обдуманно, то не можешь не понимать, с чем мы столкнёмся.

— Я понимаю, — тянется и укладывает меня на себя. Волосы спадают по обе стороны от наших лиц, ширмой отделяя от всего мира.

— Отдаёшь себе отчёт, что вернусь не только я? Но и мы вместе вернёмся в точку разлома. Когда тебе было проще уйти. И это все равно придётся решать.

— Все верно.

— Мне лично тяжело туда вернуться, Марат. Тяжело чувствовать себя брошенной, ненужной. Тяжело осознавать, что у тебя свои секреты, а я для тебя чужой человек, чтобы делиться ими.

— Я не привык делиться проблемами. И… кажется, в этом и была моя ошибка. Сам я не справился, а тебя не смог этим нагрузить.

Такая яркая надежда искорками играет в его глазах. Карий ободок светится изнутри, принимая оттенки от нежно-золотистого до насыщенного шоколадного.

— Марат. Я тебя очень люблю, — признаюсь честно. — Но мне страшно, что ты вновь когда-нибудь не сможешь справиться. И меня грузить не захочешь. И тогда я вновь останусь выброшенной за границы привычного мира, с пустотой в душе и полным непониманием того, как жить дальше.

Его ладони с нажимом ведут вверх по моему позвоночнику.

— Может, я и не достоин ни капли прощения, — убирает прядь за ухо, медленно обрисовывает ушную раковину. Я тону в его взгляде: там сплошная боль, сожаление и вина. — Может, и не достоин даже рядом с тобой стоять. Но что мне делать с тем, что без тебя жить не хочется?

— Выбрать. Окончательно выбрать. Или неполноценная я. Или любая другая, но полноценная.

Губ касается его палец. Заставляет замолчать.

— Чтоб я больше этого не слышал, — отрезает бескомпромиссно. Себя он позволил ударить дважды. Но обо мне на дух не выносит дурного слова. — Ни от кого я не потерплю в твой адрес оскорбительных фраз. И от тебя самой — тоже.

Обнимаю его за шею. Разрываю зрительный контакт и щекой опускаюсь Марату на грудь. Он осторожно поглаживает меня по голове.

Я не хочу рушить этот момент новой болью. Сейчас нужно переключить тему на что-то другое. И Марат справляется безупречно:

— Меня послезавтра не будет в городе. У меня преподавательский дебют.

— Ах да, — вскидываю голову, — нужно же тебе материалы отдать. Ты ж за ними приехал, — ласкаю взглядом, целую в нос. Даже по губам его, осмелев, игриво и смешно провожу языком. Марат улыбаясь морщится и старается поймать мой язык ртом.

— Не волнуйся, я уже идеально подготовился, — прищуривается и волнует хитринкой в голосе.

— А чего приперся тогда? — посмеиваясь, смягчаю тон, почти мурлычу от радости и ликования, щекочу Марата по груди волосами.

— За женой, — дёргает бровью. — Мы, кстати, плиту не включали?

— Нет. Марат, — сжимаю его голову ладонями. — Когда ты в следующий раз к психотерапевту?

— В понедельник.

— А давай вместе сходим? Нам ведь есть… — пожимаю плечами, — что обсудить. Я отпрошусь в этот день.

Недовольно щёлкает челюстями, но… сопротивление уже бесполезно.

— Давай.

Глава 30

— Продолжаем работать, я погорячился, — менторским тоном сообщает Влад на утро следующего дня, вызвав меня к себе в кабинет. Выглядит все еще помятым, но рубашку сменил и успел побриться.

Минутой ранее Таня стрельнула в мою персону победным горящим взглядом. Я бы, конечно, решила, что что-то у них с Владом все же было. Если не раньше, то вчера точно. Но думать об этом теперь нет совершенно никакого интереса.

Мы с Маратом провели вместе ночь. Она обещала быть томной и жаркой до самого утра, но… после ужина мы оба незаметно вырубились в объятиях друг друга, очнувшись только благодаря будильнику Марата: мой почему-то не сработал.

— Как у тебя все время это получается? — бухтел супруг, лицо его светилось счастьем, пока он на скорую руку готовил нам омлет, впопыхах нарезая тонкие ломтики сыра, а я укладывала волосы.

— А ты-то что возмущаешься? Ладно я. Мне к девяти. А у тебя вообще рабочий день ненормированный.

— Волка ноги кормят. Ранний подъем — секрет успеха. У меня ещё куча дел, некогда откладывать, — пока я наносила масло на кончики волос, супруг приблизился, обхватил двумя пальцами мой подбородок и осторожно вырвал поцелуй. — Кофе на тебе. Завтрак стынет. Настроить утренние новости по телевизору тоже. Я сейчас.

У нас именно так было. Марат уверенно вёл вперёд. Правда, почти всегда в ту сторону, куда я лукаво и кокетливо указывала пальчиком.

— Вот же раскомандовался! — отвернувшись, получила короткое касание языком по шее. Гляжу на нас в зеркало. Марат с вызовом смотрит на меня, прислоняясь виском к виску, укладывает подбородок на мое плечо. Это, кстати, тоже о нем: проходя мимо, он не мог меня не потрогать. Так или иначе. А ещё для него всегда было важно, чтобы и я просто так без повода его касалась, даже невинно. Кажется, и это между нами осталось прежним. И я ласково провожу ладонью по его колючей щетине.

Воспоминания о проведенном вместе утре согревают. Но