Неужели сэр Иэн пытается с ней флиртовать? Теодора, пока длился его маленький монолог, успела приготовить ответ — который, как она надеялась, не прозвучит вызывающе. Однако проверить это ей не пришлось: дверь отворилась, чтобы впустить леди Шейлу. Сразу было ясно — та очень готовилась произвести фурор своим появлением.

Если Теодора воображала себя с золотой тиарой на голове, то леди Шейла удовлетворилась серебряным платьем, и в нем была ослепительна, как первая зажегшаяся на небосклоне звезда. Ее воздушно-пышная юбка была сплошь расшита серебряными цветами с алмазными серединками, платье ловило отблески свечей в канделябрах, и, с бриллиантами вокруг шеи и в огненных волосах, леди Шейла представилась Теодоре окутанной лунным светом райской птицей — среди рисунков Одюбона она таких видела: цвета пламени, с пушистыми изящными крылышками… Это было так театрально и так восхитительно, что Теодора внутренне сникла: наверное, слова графа в саду у фонтана ей просто приснились. Ну как можно думать о ком-то другом, когда есть леди Шейла, птица из райского сада, облако неземного очарования?

А леди Шейла именно такого эффекта и ожидала. Приблизившись к графу и подняв к нему сияющее лицо, она грациозно чмокнула его в щеку.

И тихим голосом — но Теодоре все было слышно — проговорила:

— Спасибо, дорогой Кимбалл. Надеюсь, ты чувствуешь, что это стоило своих денег.

Если тот и ответил, Теодора этого не услышала. Присутствующие мужчины, включая майора Бэзила Гауэра, который сопровождал леди Шейлу при ее появлении, принялись наперебой сыпать комплиментами, а сэр Иэн даже упомянул с легкой саркастической ноткой в голосе царицу Савскую.

— Я вполне готова сыграть роль Клеопатры, если Кимбалл будет Соломоном или Антонием! — ответила леди Шейла, и все рассмеялись.

Граф не принимал участия в славословии в честь «царицы». Увидев, что Теодора сидит в одиночестве, он спокойно отделился от своего окружения и подошел к ней:

— Могу я предложить вам бокал шампанского, мисс Колвин?

Она попыталась ответить невозмутимо, но вопреки желанию ее голос дрогнул:

— Н…нет… благодарю вас.

Граф на миг повернулся ко всем спиной. Казалось, он был в легком смятении и вдруг вкрадчиво напомнил:

— Я просил вас довериться мне.

Не этих слов ждала Теодора. Она вопросительно взглянула на графа. И поймала в его глазах удивившее ее выражение. Ей неясна была причина того, но ошибиться девушка не могла: во взгляде его были тоска, печаль и отчаяние.

А утром они, как и договаривались, отправились кататься верхом.

— Я был уверен, что вы отличная наездница! — восхищенно воскликнул граф, когда они позволили лошадям перейти с галопа на рысь.

— Как вы могли это знать или предполагать? По каким таким признакам? — рассмеялась в ответ Теодора.

Скачка на лошади заставила ее отвлечься от вчерашних событий и чувств.

Граф Хэвершем казался все более удивительным. Щеки ее горели, ветер освежал, и она чувствовала себя как в волшебном сне, молясь только о том, чтобы подольше не просыпаться.

Верховая езда не была для нее в новинку. Когда она была еще совсем маленькой и дела в поместье им позволяли, ее отец и мать участвовали в охотничьих выездах, которые организовывали в соседних имениях. Так было принято, учитывая традиционное значение охоты в культуре страны, и это было хорошим тоном, дабы чувствовать себя причастным к определенному — «своему» — кругу. Принадлежать к узкому кругу было очень престижно и важно. Собственных гончих Колвины не держали, но лошади у них были, так что маленькую Теодору родители смогли обучить кататься верхом. Она с детства помнит, что начало охоты обставлялось как праздник, на который съезжались мужчины и дамы, радуясь в том числе поводу щегольнуть нарядами.

Не только отец и мать были весьма и весьма — неузнаваемо! — элегантны в костюмах для верховой езды, но и все прочие знакомые Теодоре леди и джентльмены во время охоты казались ей совсем не такими, какими были в обычной жизни.

С высокими накрахмаленными воротничками, в белых бриджах и до блеска начищенных сапогах мужчины и в облегающих в талии костюмах, в шляпах, окутанных облаками воздушных вуалей, — женщины… Все они словно сходили с картин живописцев. Теодоре нравилось всех разглядывать до мельчайших деталей — за общую красоту происходящего на ее глазах действа.

Женские костюмы вообще были так красивы, что часто надевались даже как платье, в котором дама могла выйти к завтраку. Необычайно широкая юбка благодаря именно своей ширине очень красиво лежала, когда дама сидела на лошади; под юбку полагались трикотажные трико, которые плотно облегали подъем и удерживались протянутой под ступней штрипкой. На голове — шелковый или фетровый мужской цилиндр. Модный мужской шейный платок завязывался спереди бантом и дополнялся белым жабо.

Отправляясь в замок, Теодора постаралась позаботиться и об одежде для верховой езды. Разумеется, насколько ей это позволяли мамины вещи. Она обнаружила в сундуке охотничью юбку, но сразу же поняла, что, надев ее, она и тут не блеснет модным шиком: юбка была полинявшей, но в этом случае можно было спасти дело, перелицевав ее — что Теодора с успехом и совершила.

В начале века в дамских костюмах для верховой езды практиковался низко вырезанный спереди воротник жакета. Короткий жилет имел лацканы, которые накладывались на лацканы жакета с укороченной талией. Юбка была такой длинной, такой объемной, что при ходьбе даме приходилось перекидывать ее через руку. Да, с шириной юбки Теодоре на этот раз повезло, но с жакетом поработали крысы. Он был бархатный, и крысам бархат пришелся весьма по нраву — точнее сказать, по зубам, пошутил Джим, которому Теодора поведала о результатах своих изысканий.

Так что в отсутствие жакета Теодора в это прекрасное утро — а день обещал быть жарким — удовольствовалась батистовой блузой с оборками на груди и мужским шейным платком, который она спереди завязала узлом.

Поскольку непременный в ансамбле мужской цилиндр (а таковой можно было легко подобрать ей в шкафу с мужской одеждой, как предлагал Джим) был нелеп без жакета, она им пренебрегла, ограничившись из непременных атрибутов образа амазонки тонкими короткими кожаными перчатками — «родом» тоже из маминого сундука, и как их только не тронули крысы! Теодора готова была выразить им благодарность — она почти реабилитировала свой гардеробный крах наличием этих отличных и не потерявших вида перчаток в тон юбке — цветом густо-малиновых.

Всадницу обычно изображали с локонами, развевающимися из-под цилиндра, но Теодора гладко причесала волосы, и такой облик ей в целом понравился, хоть он и грешил нарушением незыблемых правил. Посокрушавшись немного над этим, но отчасти повеселев в предвкушении чистой радости, так знакомой ей с детства, с вызывающе горящим взором, она первым делом завернула в конюшню.

Увидев графских лошадей, Теодора забыла про все на свете.