– Лера, кто ты? – неожиданно спросил Александр, поглаживаяменя по спине.

– Обыкновенная женщина.

– Ты не обыкновенная.

– Значит, я не обыкновенная. А зачем ты это спросил? Тыподумал, что я могу быть неплохим дополнением к интерьеру твоей квартиры?

– Ну зачем ты так… Просто я хотел бы знать о тебе все.

– Обо мне невозможно знать все.

– А ты и вправду работаешь медсестрой?

– Да.

– Тебе завтра с утра на работу?

– Нет. Я взяла больничный.

– Лера, мне кажется, у тебя какие-то проблемы. Не хочешь сомной поделиться?

– Нет, – осторожно ответила я.

– Я понимаю, мы с тобой едва знакомы, а с чужими людьмиредко кто делится проблемами, но знаешь, если мы лежим в одной постели, мы нетакие уж чужие. Если ты захочешь со мной поделиться, я внимательно тебявыслушаю и может смогу чем-то помочь.

– Ты ничем не сможешь мне помочь! —отрезала я.

– Но может быть, тебе самой станет легче, если тывыговоришься. Это как в поезде: едут двое незнакомых, пассажиров в одном купе икаждый рассказывает о своей жизни.

– Но мы с тобой не в поезде. Кстати, когда пассажиры едут водном купе, они рассказывают о себе потому, что никогда в жизни больше неувидят друг друга. Ты намекаешь на то, что мы тоже никогда больше невстретимся?

– Нет. Ты не права. Перед тем как выйти из поезда, людиоставляют друг другу адреса и начинают встречаться. А что касается нас, то явообще не хотел бы с тобой расставаться.

Мы долго смотрели друг другу в глаза, словно вели безмолвныйразговор. Мы были знакомы всего несколько часов, но мне показалось, что мынужны друг другу. Это было странно, удивительно.

Потом мы уснули. Тихо, блаженно, не разнимая объятий. Аночью я спала неспокойно. Ворочалась, вскрикивала и… видела Дмитрия, висящегона крюке. Мне снилось отделение милиции, где я, размахивая руками, рассказываюо человеке, умирающем в морозильной камере… А затем меня будто бы уводят втюремную камеру. Я жалею о том, что приехала в отделение милиции, надо былопозвонить анонимно и рассказать, где находится ресторан и в какой именнокомнате находится умирающий, а быть может, уже умерший человек.

И тут же думаю, что никакой анонимности не получилось бы.Стас далеко не дурак и сразу догадался бы, откуда ветер подул. А уж если быСтас догадался… Он не сдал бы меня ментам, а расправился бы со мной сам с тойхладнокровной жестокостью, на которую был способен. Потом мне снилось, что Стастащит меня за шиворот и подвешивает на крюк. Острый, холодный крюк прокалываетмою шею, и я громко кричу от адской боли.

– А-а-а..!!!

Перепуганный Александр наклонился надо мной, а я никак немогла понять, где нахожусь.

– Что с тобой? Тебе что-то приснилось?

– Нехороший сон.

– Тебя мучат ночные кошмары?

– Иногда бывает.

Александр провел ладонью по моему лицу.

– Бог мой, ты даже плакала во сне. Скажи, что тебеприснилось, и я скажу, к чему это.

– Ты умеешь толковать сны?

– Не все, но умею.

– И ты в это веришь?

– Иногда.

– Мне приснилось, что я вешу в морозильной камере на крюке,рядом с тушами, – быстро выпалила я.

– Где ты висишь? В холодильнике, что ли?

– В такой большой морозильной камере, которая бывает вресторанах.

– А кто это сделал?

– Не знаю.

– Ну это сродни черному юмору!

– Нет тут никакого юмора и даже черного. Там было холодно итемно, а рядом со мной висел еще один человек, директор какой-то фирмы. Он былуже почти мертв, но еще постанывал. Его глаза были залиты кровью, не было виднодаже зрачков.

– Ну у тебя и сны… Мне кажется, что такому нет толкования.

– А мне кажется, что этот сон к тому, что кто-то умрет.

– Глупости.

– Нет, не глупости, – грустно сказала я, подумав, чтоДмитрий уже, наверно, умер. Интересно, что Стас сделает с его телом? Завезет вглухой переулок и подстроит все, как несчастный случай или прикажет своимголоворезам закопать где-нибудь в лесу? Был человек и нет человека. Пропал безвести. – А сколько человек может провисеть в морозильной камере, пока не умрет?

– Я не понял вопрос, – растерялся Саша.

– Я спрашиваю, сколько человек может прожить на сильномхолоде?

– Не надо, это всего лишь дурной сон, не нужно переноситьего в действительность. Постарайся его забыть. Положи голову на мое плечо изакрой глаза и не думай ни о чем плохом. Я рядом и буду оберегать твой сон.

– Легко тебе говорить…

– Мне не легко это говорить. У тебя нервная система ни кчерту! Что там у вас в больнице вообще творится?! Неужели такая работа нервная?

– Очень. Зарплата маленькая, а больные ужасно привередливые.К каждому особый подход нужен. Приходится с ними возиться, как с маленькимидетьми. Весь день на нервах.

– Так нельзя, работа должна приносить радость. Она должнабыть в кайф.

– Хорошо тебе говорить! Где ты сейчас такую работу найдешь,чтобы она кайф приносила? Человеку нужно себя прокормить, а как на эту кормежкузаработать, уже не важно.

– Не скажи. Моя работа приносит мне большое удовлетворение.Она стала смыслом всей моей жизни.

– Таких, как ты, единицы. Кстати, а в чем заключается твояработа? То, что ты скупаешь старые вещи – это и есть работа?