— Есть! — с облегчением выдохнул особист.

— Что дальше было?

— На камбуз господин Кузьмин заявился, как будто знал, что там у нас сегодня девушки дежурят, — капдва растянул губы в улыбке. — Ну и завис там больше чем на полчаса. Судя по оживленному разговору в игривых тонах и женскому смеху, наших девушек процедура допроса миновала.

— Я бы не был в этом так уверен, — хмыкнул Варушкин. — Что-то еще?

— Сейчас господин Кузьмин изволит отдыхать на верхней палубе в приглянувшемся ему еще в прошлые разы шезлонге.

— Ясно. Спасибо. И держи меня в курсе его перемещений по яхте…

Когда капдва вышел из каюты, адмирал попытался вернуться к написанию рапорта, но у него это не получалось — мысли постоянно возвращались к персоне загадочного Кузьмина, имевшего, судя по всему, в роду Романовых очень серьезное влияние. Одно только его развязное поведение в присутствии великих князей и княжон чего стоило! Особенно много себе позволял колдун в общении с Алексеем Александровичем, молодой же человек только улыбался, отпуская в адрес Кузьмина совершенно безобидные шутки. С императорской четой и другими старшими Романовыми колдун был подчеркнуто вежлив и почтителен, а вот князя Пожарского он явно уважал и немного боялся, невольно вытягиваясь в присутствии его высокопревосходительства. Этот факт говорил только об одном — Кузьмин точно воевал под непосредственным командованием генерала, а единственным столкновением, в котором, по подтвержденным данным, принимали участие бойцы из Тайной канцелярии, была война с Китаем. Этот же факт подтверждала и дружба Кузьмина с Белобородовым, легендарным Зверем, прославившимся в узких кругах сотрудников спецподразделений, прошедших ту же самую войну.

Белобородов тоже представлял собой одиозную фигуру. Понимающим людям, к которым адмирал относил и себя, сразу бросались в глаза черты, свойственные только сугубому профи — Прохор Петрович был самонадеян до самоуверенности, жесток до жестокости и спокоен до полного равнодушия. В отличие от Кузьмина, Белобородов со всеми без исключения себя вел вежливо, и, даже когда «гонял» великих князей и княжон, сразу становилось понятно, что это именно отческая забота, проявляемая им для лучшего воспитания молодых Романовых. Подрастающее же поколение правящего рода, что характерно, отвечало своему наставнику полным пониманием и уважением. Настоящего Зверя Варушкин увидел лишь два раза: первый, когда Белобородов работал с тем швейцарским банкиром в Ницце; и второй в Сен-Тропе, после покушения пятерки вражеских колдунов на кортеж — тогда, в отеле, адмирал в глазах невозмутимого с виду Прохора Петровича наметанным взглядом рассмотрел не просто желание убивать, а самую настоящую жажду крови!

Отдельно стоило подчеркнуть отношение этих двоих к великому князю Алексею Александровичу. Да, Кузьмин много себе позволял по отношению к молодому человеку, а Белобородов, как выяснилось, был его воспитателем, но Алексей у них «в тройке» занимал позиции лидера и именно что позволял колдуну вести себя подобным образом, а к словам воспитателя всегда прислушивался и во время акций ему безоговорочно подчинялся.

Ужин, начавшийся вскоре после благополучного прибытия ценного груза в марину, прошел в теплой и дружеской атмосфере — все-таки операции подобного рода сближают людей, — а «на десерт» Белобородов передал благодарность Варушкину с Нарышкиным от цесаревича, добавив в конце:

— Еще Александр Николаевич просил передать, что государь с государыней обещали завтра выделить время и лично посетить ваше расположение, — Прохор Петрович многозначительно посмотрел в сторону фур с контейнерами. — А там, сами понимаете…

Генерал с адмиралом понимали — орденов за эту ерундовую операцию на грудь не повесят, а вот личная благодарность императора, которая порой стоит больше иных орденов, может и пригодиться…

В очередной раз напомнив, что за «добычей» надо смотреть в оба, Белобородов с Кузьминым сошли с трапа «Звезды», а Варушкин с облегчением выдохнул и заявил Нарышкину:

— Всякое в жизни случалось, но таких командиров у меня еще не было.

— Значит, тебе наконец повезло, Сергеич, — генерал хохотнул. — Эти двое даже не какие-то там особо секретные бойцы из элитных спецподразделений Тайной канцелярии, а самые настоящие киллхантеры, профессиональные охотники на убийц, если пользоваться терминологией Североамериканских Штатов. И подчиняются эти оба-двое только и исключительно Романовым.

— Это я уже заметил, — протянул Варушкин. — Как и то, что они привыкли работать в тандеме.

— Совместное боевое прошлое, — кивнул продолжавший улыбаться Нарышкин. — Меня отец перед приездом в Монако отдельно насчет Белобородова и Кузьмина консультировал, хоть и без подробностей, но настоятельно рекомендовал обратить внимание на факт их непосредственного подчинения великому князю Алексею Александровичу. — Генерал хмыкнул. — Признаюсь честно, всю дорогу до княжества гадал, как именно этот юнец, даже с его репутацией, справляется с двумя такими матерыми… дяденьками? Когда же познакомился с юнцом, вопросы отпали сами собой — общие наклонности и увлечения, совместный интересный досуг и отсутствие препятствий для самореализации в любых ее самых смелых проявлениях очень, знаешь ли, сближают! И в эту же команду без всяких сомнений входят два других великих князя, которые, что характерно, беспрекословно подчиняются и Белобородову, и Кузьмину, а про их младшего брата вообще промолчу.

— Ты забыл про великих княжон, — вздохнул Варушкин. — Те тоже в рот что Белобородову, что Кузьмину готовы были смотреть, особенно младшая.

— Про что я и говорю… — Нарышкин посерьезнел. — Слушай, Сергеич, давно у тебя хотел спросить, да повода все не было… Только между нами… Как ты оцениваешь уровень подготовки Кузьмина?

Адмирал напрягся:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну… — генерал мялся. — Ты же знаешь, что в Корпусе колдунов нет, а у вас они есть… Вот я и хотел у тебя поинтересоваться впечатлениями.

— Петрович, — у Варушкина сузились глаза, — могу сказать тебе только одно — я продемонстрированного сегодня уровня не видел за все двадцать пять лет беспорочной службы. Больше — извини. И прими совет: попробуй переговорить на эту тему с цесаревичем, вы же с ним добрые приятели.

— Ты прав, Сергеич, — виновато кивнул Нарышкин. — Прости за вопрос. И не мог бы ты в рапорте не отражать, что…

И был остановлен резким жестом адмирала:

— Петрович, не продолжай! Мы и так с тобой тут лишнего наговорили. Выпить хочешь?

— Если только по чуть-чуть…

* * *

Второй акт концерта, судя по отзывам сидящих рядом родовитых зрителей, прошел гораздо бодрее, чем первый. И это было неудивительно — некий молодой