И пусть Того только посмеет встать на нашем пути!

Хотя… А ведь может! Если отзовет из Японского моря броненосные крейсера Камимуры. К тому же после полученных в недавней битве повреждений «Асама» наверняка уйдет на ремонт в метрополию, в Сасебо, скорее всего. Так что минимум один из недоброненосцев командующий японским флотом затребует себе — он-то прекрасно понимает, что дней через десять корабли под Андреевским флагом будут практически полностью контролировать акваторию Желтого моря, чего допускать он никак не может.

Поэтому необходимо срочно отправить приказ Иессену в ближайшее время провести крейсерскую операцию в море Японском. Чтобы чувствовали сыны Страны Восходящего Солнца, что покоя им не будет нигде. И никогда. До той самой поры, пока они не сложат оружие и не признают свое поражение в этой войне.

Особой религиозностью Степан никогда не отличался. Но уж если вляпался в начало двадцатого века да еще в такой должности, будь любезен соответствовать эпохе. А по итогам последних событий на море, очередной благодарственный молебен — дело святое. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Когда коляска, запряженная парой рыжих жеребцов, подвезла командующего флотом к Никольскому собору, народу возле храма собралось уже преизрядное количество. В основном, конечно, присутствовали морские офицеры, но и из сухопутных офицеров и генералов крепости тоже кое-кто прибыл. И первым поспешил поприветствовать Макарова именно генерал-майор Кондратенко.

— Разрешите, Степан Осипович, поздравить вас с успехами нашего флота. — Превосходительства пожали друг другу руки.

— Спасибо, Роман Исидорович. Искреннее спасибо за искренние поздравления…

— А вот и Василий Федорович! — дипломатично ушел от скользкой темы командир Седьмой Восточно-Сибирской дивизии. Он, как и сам Макаров, прекрасно знал о трениях между командующими Тихоокеанским флотом и начальником Квантунского укрепрайона. И понимал, что Стессель ведет себя заносчиво и глупо по отношению к морякам, но обсуждать своего непосредственного начальника с адмиралом избегал.

Начальник артиллерии крепости прибыл как нельзя вовремя. Вовремя для того, чтобы помешать развитию беседы на неприятную для обоих тему.

Чета Белых не замедлила подойти к Макарову и Кондратенко. Степан пожал руку генералу и приложился к ручке генеральши.

— Совсем нас забыли, Степан Осипович, — слегка укоризненно заметила Белая. — Я ведь просила вас заходить запросто.

— Помню, Мария Фоминична, помню, — снова поклонился женщине Макаров. — Но что поделаешь — служба. Война опять же… А радушие вашего дома я прекрасно помню. Как и кулинарное мастерство его хозяйки. Даю слово: как только появится возможность — нанесу вам визит безо всякого предупреждения.

— Будем несказанно рады, — слегка поклонился, улыбаясь в свои роскошные усы, артиллерист. Но его взгляд говорил о том, что генерал ждет от командующего флотом совершенно другой информации…

— Благодарю, Василий Федорович. Но вместе с тем вынужден вас разочаровать: наместник отклонил мою просьбу переправить в Артур пушки из Владивостокской крепости. Так что могу вам передать дополнительно только пять десантных орудий, которые доставил «Богатырь», десяток пулеметов, ну и, если пожелаете, шесть сорокасемимиллиметровых пушек с того же «Богатыря». Если они вам пригодятся, конечно, в качестве противоштурмовых на каком-нибудь из возводимых фортов.

— Пригодится все, Степан Осипович, спасибо и на этом, но, признаться, я рассчитывал на большее…

— Я — тоже. Но имеем то, что имеем.

— Стессель приехал, — прервал беседующих Кондратенко.

Очередной экипаж остановился на площадке перед собором, и из него вышли начальник укрепрайона с супругой, генерал Никитин и полковник Рейс.

Вера Алексеевна, презрев условности, не преминула первой подскочить к Макарову.

— Поздравляю вас, дорогой Степан Осипович! — проворковала она, целуя адмирала в лоб — благо Степан успел снять с головы треуголку, увидев стремительный бросок генеральши в своем направлении.

— Весьма польщен вашим вниманием к скромным успехам флота, любезная Вера Алексеевна, — поклонился Макаров первой даме крепости. — Премного благодарен!

После этого состоялся обмен рукопожатиями с командующим укрепрайоном и его «генерал-адъютантом».

— Приношу извинения за отсутствие генерала Фока. — Стессель всем своим видом пытался показать, что армия занята более серьезными делами, чем флот. — Но он вместе со своей дивизией уже отбыл к Цинджоу. Предстоит оборонять Квантун от многократно превосходящих сил японцев. Я позволю себе надеяться, что и ваши корабли поучаствуют в этом сражении?

— Разве я давал повод сомневаться, что флот всегда придет на помощь своей сестре — армии, Анатолий Михайлович? — делано оскорбился Степан. — Можете не сомневаться — как только начнутся боевые действия на перешейке, четыре или пять канонерских лодок флота немедленно будут направлены в этот район для поддержки дивизии генерала Фока с фланга.

— А броненосцы и крейсера? — немедленно поинтересовался Стессель.

— Глубины в тех местах не позволяют использовать корабли со столь значительной осадкой…

Звуки колокола со звонницы собора прервали слова адмирала.

— Надеюсь, вечером в Морском Собрании продолжить наш разговор, уважаемый Анатолий Михайлович.

— К сожалению, Степан Осипович, должен сказать, что не смогу присутствовать на вашем торжестве — сегодня вечером в моем штабе запланировано очень важное совещание по поводу постройки укреплений на ближайших подступах к Артуру. Генералы Кондратенко и Белый также должны на нем быть.

— Пора идти в храм, господа, — вставил свое слово Степан, как только Стессель стал набирать воздуха в легкие для продолжения своей тирады. — А после молебна, уважаемый Анатолий Михайлович, я бы попросил все-таки уделить несколько минут для беседы со мной.

— Хорошо, — обозначил полупоклон генерал, и все направились в храм.

Никольский собор не отличался большой площадью внутреннего пространства, офицерам и даже адмиралам с генералами было там тесновато…

Вышел настоятель собора, одетый в праздничную ризу, и началось…

— О еже милостивно нынешнее благодарение, и мольбу нас недостойных рабов своих в пренебесный свой жертвенник прияти: и благоутробно помиловати нас, Господу помолимся!..

И так далее.

Степан плохо понимал смысл того, что выводил своим пронзительным голосом святой отец, но чувствовал, что на остальных это действует неслабо. Но он сам думал исключительно о том, как переубедить Стесселя, чтобы он все-таки посетил сегодня Морское Собрание или хотя бы отпустил туда Кондратенко и Белого.

Зря беспокоился. Все решилось помимо его воли…

— И что это было, Анатоль? — Вера Алексеевна не стала откладывать разговор в долгий ящик и занялась воспитанием мужа еще по дороге к дверям собора.