Но по-настоящему сильное впечатление на Костю произвели не столь автомобили, как то, что на них ездят студенты. Пока он сидел наблюдая, закончились последние лекции, и толпа молодёжи хлынула из дверей университета, при этом заметная часть студентов рассаживалась по автомобилям, а затем машины выстроились в очередь на выезд.

Когда Костя учился в Георгиевске, ни у кого из одноклассников в семье не было автомобиля, разве что у двоих мотоцикл с коляской. В новом классе в Каменске, только у одного мальчика, отец которого был директором шахты, в семье имелся автомобиль.

Здесь же простые студенты на занятия приезжали на авто, пусть в большинстве своём на «Жигулях», или, ценимых очень низко самими чехами, «Шкодах», но таких студентов было очень много, что явно указывало на большой разрыв в уровне жизни между гражданами Чехословакии и Советского Союза.

— И чего они взбунтовались в 68 году, ведь живут намного лучше нас? — размышлял Костя.

Вернувшись после этого посещения Словакии домой, Костя серьёзно задумался: там было много вещей, которые он хотел бы купить: ту же майку, ботинки, или же просто сходить в кино.

Там на афише около кинотеатра рекламировался фильм ужасов «Челюсти» и фильмы великого итальянского режиссёра Феллини, про которого Костя слышал, изучая английский язык по радио. Однако на всё требовались деньги и причём чешские кроны, а так гулять по Жилина, не имея возможности купить даже жевательную резинку было тяжело.

План найти деньги созрел быстро. В школе Каменска, на год старше Кости, учился некий Виннер — шустрый и оборотистый парень. Расплывшаяся фигура, круглое улыбчивое лицо, всем как бы говорили: «Я добродушный и простой малый!», но это было далеко не так. Виннер являлся не только дельцом, способным достать любой дефицит: пластинки западных групп; джинсы; американские сигареты, но при этом имел ещё и какие-то полукриминальные подвязки, обеспечивающие его силовым прикрытием.

Вот к нему на перемене и обратился Костя. Смысл предложения Виннеру был такой: якобы у Кости есть выход на одного машиниста электровоза, который постоянно совершает поездки в город Чоп, где может купить Чехословацкие вещи, и будто бы этот машинист предлагает Косте чешские жевательные резинки в любом количестве.

— Какую. жвачку? «Педро» что ли? — поинтересовался Виннер.

— Да какую захочешь, только чешскую.

— Лучше тогда брать «Баё» и «Пинк», но можно немного и «Педро», — посоветовал Виннер.

— Ты у меня эту жвачку возьмёшь? — спросил Костя.

— Всё зависит от «почём и сколько», — ответил Виннер.

После длительного торга сговорились по 23 копейки за штуку, при этом, Костя точно знал, что Виннер продавал школьникам за 50 копеек.

— 50 копеек — розничная цена, — объяснял Виннер основы торговли. — Ты обещаешь партию в 250–300 штук. Сам в Каменске я столько не сброшу. Мне придётся отдавать на реализацию, или продавать оптом.

Договорившись о цене, Костя попросил предоплату в 20 рублей. Деньги Виннер выдал, при условии, что партия жвачки должна быть, максимум, через пять дней.

— Я знаю: ты не балбес, серьёзный парень, — внук директрисы, но, если меня кинешь… — начал было нагнетать Виннер.

— Не начинай, всё будет нормально, — оборвал его Костя.

— Может и нормально, но предупредить обязан.

Следующим этапом, в задуманной Костей комбинации, была закупка водки.

Появилась небольшая проблема: водку в магазинах по молодости ему не отпускали и тогда попросил помочь Толика Васина, — с ним вместе занимался боксом, и это Толик рассказывал, как ему однажды удалось избить пятерых гопников.

Костя добавил свою заначку в пять рублей к деньгам Виннера и при цене в 4,12 рубля за бутылку, решил сыграть на все — купить шесть бутылок водки.

Толик Волков, конечно, поинтересовался: «Зачем столько?».

Костя объяснил, что у него возникли тёрки в Каменске — не того отделал, и вот приходится выплачивать «отходные».

— Давай мы лучше с ребятами подъедем, всех в твоём Каменске на уши поставим. И водки нам меньше ставить, — тремя бутылками обойдёмся, и тебе потом уважение, — стороной обходить будут, — предложил Толик.

Костя, не вдаваясь в объяснения просто сказал, что не тот случай.

Когда же, передав деньги, попросил купить шесть бутылок «Столичной» по 4,12, Толик удивился:

— Откупаться от шпаны «Столичной?». Что-то не верю — дурку гонишь! Шпане и обычной, за 3, 62 хватило бы! Чую тебя «мусорня» за жабры взяла! Я угадал? Мусора?

Отвечать Костя не стал, а только пожал плечами.

Следующем утром Костя отправился в свою первую «челночную» ходку в роли спиртоноса.

На календаре — 19 мая, День пионерии. В школе занятий не было, а с торжественных мероприятий удалось быстро улизнуть.

Прибежав домой, переоделся в спортивный костюм и обул кеды. Вытащил из поленницы около бани припрятанный там рюкзак, где, проложенные газетой «Правда», лежали шесть бутылок «Столичной».

Прыгать из двора дома сразу к «Волшебной поляне» не стал, а, забросив рюкзак за спину, пошёл пешком, благо тропинка уже подсохла, поэтому добрался, даже не запачкав обувь и сразу прыгнул в Словакию.

Надежды на быструю реализации водки, Костя связывал со стройкой, мимо которой проходил прошлый раз по дороге к городу.

Забора вокруг строительной площадки не было, но на единственной подъездной дороге, рядом со шлагбаумом, стояла охранная будка, к которой и направился Костя.

Поначалу сторож встретил его неприветливо, куда-то энергично отправлял. Пусть Костя и учил словацкий, только больше интуитивно понял, что посылают его в одно естественное физиологическое отверстие.

После демонстрации содержимого рюкзака, сторож смягчился, осознал ценность посетителя, пригласил пройти вовнутрь и приступил к торгу.

К сожалению, всю партию взять сторож не смог — не хватало денег и ограничился только одной бутылкой, зато решил помочь пристроить остальную водку, для чего вышел из будки и попросил кого-то из рабочих пригласить сюда Душана.

Через некоторое время к ним присоединился высокий стройный и улыбчивый Душан.

Поначалу Костя подумал, что Душан бригадир: он по дороге остановил одного из строителей и давал ему указания, по сути же, как узнал позже, — Душан был не столько строителем-бригадиром, сколько авторитетом. На этом объекте возводили несколько новых корпусов Жилинского университета, а работали в основном заключённые.

Система была срисована с советской, когда после приговора заключенного направляли отрабатывать на объекты народного хозяйства, или, как ещё говорили: «на химию».

В Чехословакии подобную систему наказания применяли часто — вот к таким осуждённым — «химикам» и принадлежал Душан.

Жил он, как и все остальные заключённые, с этой стройки, в огороженной зоне на окраине города Жилина. На работу и с работы ходили без конвоя,