Если доктор Порджис окажется прав, а его метод получит авторитетную поддержку специалистов по лечению травм, окажется, что очень многие из этих 17–23 % женщин, которые подверглись жестокому сексуальному обращению или изнасилованию в годы взросления, реагируют так, как это распространено у женщин в нашей культуре, — находятся в состоянии постоянного беспокойства, испытывают неспособность «просто жить», борются с незащищенностью и потерей контроля, говорят скованно, то есть испытывают те ощущения, которые нехарактерны для женщин, уверенных в своей сексуальности или силе.

Проще говоря, продолжил Лусада, у нас сформировался «триединый мозг»: мозг рептилии, то есть миндалина, отвечающая за выживание, мозг млекопитающего, или эмоциональный мозг, и мозг неомлекопитающего — лобная части коры головного мозга, отвечающая, в частности, за сложные социальные функции. Когда мы чувствуем угрозу, самая старая часть мозга; миндалина, берет решение задачи на себя. Большинству из нас знакома реакция «бей или беги», которую миндалина выдает в ответ на сигнал опасности. Но Порджис определил еще два других вида реакции: «замри» — иногда, когда жертва замирав ет, ей удается выжить, так как хищник может предположить; что она уже мертва; а также «подойди и подружись», что можно описать как «если я сделаю что-то, чтобы понравиться тебе, возможно, ты не убьешь меня».

Лусада добавляет к этим реакциям на травму еще одну которую называет отделением. «Если тигр вонзил в нас зубы и мы ничего не можем поделать, мы стараемся перейти из тела в разум», — пояснил он.

Эта реакция отделения стала хорошо известна в результате исследования травм. Я, исходя из моего собственного опыта работы с травмированными женщинами, особенно пережившими сексуальное насилие в детстве, знала, как часто они «покидали» свое тело в такие моменты. Многие жертвы сексуального насилия, которым я помогала, когда была волонтером в кризисном центре по изнасилованиям, описывали, что словно бесстрастно наблюдали за насилием, особенно если оно происходило в детстве, словно в этот момент находились в другом конце комнаты. Через некоторое время ребенок уже просто знает, как оставить свое тело, если на него напали.

Влагалище «замирает» — я поняла это так, словно Лусада имел в виду распространенное выражение «застыть в ужасе», — и пострадавшая женщина отделяется психологически от «места преступления», этой части своего тела.

«Врачи скажут вам, что у вас симптомы вагинизма. Но это работает мозг, который приказывает телу, что делать. Мозг посылает сообщения в вагину, говоря: “Это небезопасно”», — объяснял Лусада.

То же сказал доктор Ричмонд, хотя и применительно к вагинальному напряжению.

«Итак, я работаю с клиентками, проводя их через все этапы получения травмы. Если травмированная женщина “отделяется” от своего тела — при этом все остается в ее голове, — у нее наступает онемение или вагинальное сжатие. Мы решаем эту проблему прикосновениями. Я работаю с теми областями вагины, которые страдают от зажатости мышц. При вагинизме могут появиться спазмы. “Ох, как же больно!” — вот, что может испытывать женщина в процессе исцеления. Так возвращается энергетический импульс. В этот момент что-то разблокируется в вагине. Но как только пациентка начинает чувствовать себя Достаточно безопасно для того, чтобы реакция “замирания” сменилась реакцией “бей или беги”, она, как правило, переходит из состояния потери чувствительности к ярости — травмирующее переживание может вернуться, но на этот раз с другим результатом. В этот раз она может кричать: “Убери от меня свои гребаные руки!” Воспоминания могут выйти на поверхность. Иногда женщины начинают невольно пинать меня ногами. А затем приходит время социальной реакции: в конце концов они получают возможность заниматься этим с кем-то в другой форме. В результате интимные отношения больше не напоминают о травме. Порджис говорит, что травма нервной системы может сильно отразиться на отношениях. В ситуациях, связанных со страхом, нейтральные реакции рассматриваются людьми как пугающие — это было научно доказано. Поэтому я продолжаю лечить их чуткими, нежными, любящими прикосновениями».

Я спросила, сталкивался ли он в своей практике с тем, что травма вагины была связана с риском развития депрессии у женщины.

Он сказал, что да, сталкивался, так как, по его мнению, депрессия — это подавленный гнев, а у сексуально пострадавших женщин реакция «бей или беги» притупилась, что могло привести к подавлению чувства гнева. Оказалось, что 10 % его клиенток принимали лекарства от депрессии. (Для сравнения: по данным центров по контролю и профилактике заболеваний, полученным в 2005–2006 гг., число людей, испытывающих депрессию и не находящихся на лечении в специальных медучреждениях, составляет 5,4 %.)

«А что с ними происходит в сексуальном плане, когда они излечиваются? — спросила я. — Изменяются ли их вагины?» — «Когда они исцеляются, изменения в этой области, безусловно, происходят, — ответил Лусада. — Ощущения в их вагинах другие: они менее зажаты, более чуткие. Они более предрасположены к оргазму или даже впервые могут позволить себе испытать оргазм. Они могут чувствовать радость от интимной близости в отношениях».

Я поблагодарила Лусаду за то, что он уделил мне время. Мы так много говорили с ним о человеческом горе и боли, но, несмотря на это, мир казался пронизанным надеждой и лучами света.

«Тантра, — сказал он в завершение интервью, снова возвращая мое внимание к тому, что является для него в его работе главным, — это духовная практика: человек может стать просветленным, просто глядя на йони. Есть тантрические ритуалы, в которых человек смотрит на йони, но не прикасается к ней. Я совершал этот ритуал много раз. И действительно испытал на себе опыт явления божественного из вагины — мне явился образ Девы Марии». Он пояснил, что не был воспитан в католической вере и вообще не был особенно религиозным, но явленный образ продемонстрировал ему «архетипическую силу матери». «В тантре йони является не только священным местом, но и вместилищем божественного» [17].

Образ, который он описал, действительно является архетипическим. У меня сохранилось поразительное воспоминание: за день до этого доктор Джеймс Уиллоуби, научный сотрудник Оксфордского университета, работающий в архиве древних сокровищ библиотеки Нового колледжа, любезно показал мне удивительную книгу — англо-нормандскую версию Откровения святого Иоанна, которая принадлежала британской аристократке Джоан де Боан [18]. Книга датируется XIV в. и оценивается в миллион фунтов стерлингов. Она была настолько прекрасна, что у меня на глазах едва не выступили слезы. Я разглядывала пергаментные страницы и в нескольких местах обнаружила, что Агнец Божий обрамлен тем, что Уиллоуби назвал «мандорл а». Мария также была изображена возведенной на престол и окруженной таким же нимбом. Ее щеки покрывал жизнерадостный румянец, ее кожа была бела, а прекрасные руки как бы раскрывали объятия. Мандорла заключала ее в овал, заостренный наверху и внизу и окрашенный в нежные радужные цвета.

Тогда я даже прикусила губу, чтобы не начать дальнейшие расспросы о мандорле, так как ее архетипическая, миндалевидная женская форма не оставляла сомнений в ее происхождении. Это и есть материнская сила, подумала я, из которой происходят все цвета.