— Все. Обо мне, к примеру. Откуда? Одного не пойму,зачем надо было сначала сообщать мне, а потом заставить меня молчать… Черт,голова кругом.

— У тебя голова… он еще жалуется. Катись отсюда… Я егоподставила, вот гад.

— Но если не ты, как они обо мне узнали?

— Я что-то не пойму, куда ты клонишь? Ты мне не поверили о готовящемся убийстве начальству не доложил, а теперь бормочешь, что тебяподставили. Как есть сволочь, мало сделать подлость, так он еще норовит все сбольной головы на здоровую переложить. Я твоему начальству все расскажу. Ониразберутся, кто им вкручивает. Кстати, у меня свидетель имеется. Бабка в Домекультуры, помнишь уборщицу? Ты ей, между прочим, свое удостоверение совал,небось тебя она запомнила и меня тоже. — Тут я спохватилась, что сваляладурака, а ну как он и бабку не пожалеет, и не будет у меня свидетеля, но Юрапри упоминании о ней как-то весь сник и начал ерзать на стуле, точно не знал,на что решиться.

— Полина, — позвал он, — ты извини, надо былотебе сразу объяснить. Я тебе соврал. Своим я о разговоре с тобой не рассказалпо другой причине. Не успел я войти в свой кабинет, как мне позвонили потелефону. — Он вздохнул, облизнул губы и посмотрел на меня с отчаянием.

— Кто позвонил? — поторопила его я.

— Неизвестный. Спросил, как поживает моя дочка. Я сразузаподозрил неладное. Говорю, а с какой стати вас это интересует? А он мне вответ: вы, наверное, считаете, что сейчас ребенок в детском саду, и называетадрес. Я бросил трубку и стал в детский сад звонить. А мне говорят, что дочкаво время прогулки ушла. Представляешь? Ее ищут, дома были и жене уже успелипозвонить. Короче, я стал ждать, когда этот гад опять объявится. Он позвонилчерез полчаса. Вы, говорит, Юрий Сергеевич, не беспокойтесь, с девочкой ничегоне случится, к двенадцати часам она будет дома, но и вы, говорит, нам помогите,о своем разговоре с одной девушкой помалкивайте. Подумайте сами, кто вамдороже: какой-то тип или родная дочь?

— И ты согласился? Ты же в милиции работаешь и должензнать: с похитителями договариваться нельзя. Дочь вернули?

— Ага.

— Слава богу. А что она говорит?

— Что она скажет, когда ей три года. У бабушки,говорит, была. Спрашиваю, у какой? У нашей. А наша бабушка в Краснодаре.Говорит, бабушка ее позвала, она к ней и отправилась.

— А воспитатели куда смотрели? — возмутиласья. — Ладно, все ясно. Допустим, я тебе верю. Но теперь-то ты вполне можешьрассказать правду своему начальству.

— Не могу. Вчера опять звонили. Если не буду держатьязык за зубами… Короче, жена из дома выйти боится и дочь вторые сутки с рук неспускает.

— Жену понять можно, но ты о Викторе подумай, ведь егоискать надо, а вы столько времени потеряли.

— Может, его отпустят? Зачем он им? А если… так ему ужвсе равно.

— Ничего себе разговорчики, — ахнула я, и тутдругая мысль пришла мне в голову:

— А ведь ты врешь. Врешь, Юрий Сергеевич, не так всебыло. Ты вот меня спрашивал, откуда они о тебе узнали? В самом деле, откуда?Я-то ведь точно знаю, что о тебе молчала. Это ты начальству своему вкручивай, аменя не обманешь.

— Должно быть, этот Феликс в самом деле следил затобой, а потом и меня выследил.

— И так оперативно сработал? От «Буревестника» до твоейконторы сколько добираться?

— Пятнадцать минут.

— Вот. За это время он все о тебе разузнал, нашелбабушку, похитил ребенка…

— Я тебе правду сказал, а как он успел… Ладно, думайобо мне что хочешь, а я жене поклялся, что рта не раскрою. Покажет уборщица,что видела нас в туалете, скажу, что трахался там с тобой в рабочее время,пусть попрут из органов.

— Здорово, — восхитилась я, — ты отличныймент, слуга закона… Ты бы, гад, о Викторе подумал.

— Да твоего Виктора давно в живых нет. Разве ты непонимаешь, что за люди стоят за всем этим? У них все схвачено, можешь небеспокоиться. Если б не дочь, я б еще попытался, а так…

— Порадовал ты меня.

— Я сам так рад, что слов нет. Полина, ты вот что, тымолчи.

— Про что?

— Про все. Про этого Павла, Феликса и так далее. Толкуне будет. Промолчишь, может, в живых останешься, а рот откроешь и…

— Заткнись. Мне подумать надо. Что у нас выходит?

— Ничего хорошего, — вздохнул он, и я была с нимсогласна. Пробудится у него совесть, еще вопрос, а в результате выйдет, что ясоучастница убийства: вполне сознательно человека умирать везла. О господи, какбы мне не стать главным подозреваемым. Еще в тюрьму посадят.

— Чего же мне делать-то? — жалобно пробормотала я.

— Помалкивать, — буркнул Юра.

— О чем?

— О том, что знала о готовящемся убийстве. Некотороевремя мы таращились в глаза друг другу, не в силах вымолвить ни слова. Я первойпришла в себя.

— Ага, какой умный, я буду молчать, чтобы ты передсвоим начальством выглядел ангелом, а в это время Виктора…

— Дура, — зашипел он, — при чем здесь начальство?Я тебя не хотел пугать, но раз до тебя не доходит… Ты знаешь, кто такой Мелех?

— Владелец ресторана «Сфинкс», — ответила я а Юрас досадой махнул рукой.

— Да он, если хочешь знать… Ладно, дело даже не в этом.У этого типа целая армия охраны, это, я тебе скажу, такие… господа… Короче, разтрупа нет, они в убийстве своего босса сильно сомневаются и будут его искать.Его или труп, и можешь мне поверить, что-нибудь да найдут.

— Вот и хорошо, — не очень-то уверенно заметила я,подозревая подвох в словах Юры. — Заодно бы Витю нашли, я не могу здесьлежать, зная, что он…

— Четыре месяца назад было совершено покушение наМелеха. Неудачное. Киллера отыскали и разрезали автогеном. На несколько частей.Так вот, если эти господа заподозрят, что ты… как бы это выразиться… Ну,помогала убийцам…

— Я не помогала, — подскочила я, — я теберассказала, хотела предотвратить…

— Ничего ты мне не рассказывала. А если они поверяттебе, а не мне, радость небольшая, на пару шкуру с нас спустят, вот и весь твойвыигрыш.

— Да что же мне тогда делать-то? — вконецрастерялась я.