чтобы при имеющейся вычислительной мощности интеллект компьютера возрастал. При этом не стоит путать мыслительную деятельность человека с тем интеллектом, над которым работаем мы. Под интеллектом у нас понимается способность компьютера принимать верные решения, исходя из контекста, который ему задали. И поэтому для нас система управления производством обладает интеллектом, если умеет автоматически распознавать составные части продукта или в случае ошибки реагирует на нее. При этом она не обязана писать стихи. Такое объяснение вас устраивает?

— Доктор Ангессер рассказал нам о том, что поводом к его увольнению послужила ссора с Меллеком, — сказал Айзенберг, глядя в свой блокнот. — Он упомянул теорию графов и модель Мак-Каллока — Питтса. Они относятся к названной сфере?

— Да. Но я не понимаю, господин главный комиссар, почему вы из-за этого пришли сюда. Вы же не думаете, что Ангессер убил своего бывшего начальника из-за ссоры многолетней давности?

— Нет. Мы хотим понять, почему АТР выбрали в качестве первой жертвы работника вашего института.

Гильберт подняла брови.

— И при этом — не меня?

Айзенберг покраснел, что в последний раз с ним случалось в подростковом возрасте.

— Я этого, конечно, не имел в виду.

Гильберт улыбнулась.

— Хорошо. Я директор этого института, и, наверное, поэтому тоже получила письмо. Но, вероятно, с точки зрения этих луддитов их заветной целью был Вальтер. Ведь он разрабатывал системы управления для автономных машин, проще говоря, — первую ступень в создании интеллектуальных роботов, которые в глупой научной фантастике вечно выходят из-под контроля и стремятся захватить власть над миром. В своей области он был корифеем международного уровня, у него были десятки публикаций. Моя специализация — анализ текста, по сравнению с его сферой — сплошная скука.

— А чем конкретно занимаетесь вы? — спросил Варнхольт.

— У меня уже давно нет собственных научных проектов — обстоятельство, о котором я сожалею, но не могу его изменить. Моя задача сейчас — руководить институтом, общаться с заказчиками и инвесторами. На научную работу времени не остается. Но мне все равно до конца не понятно, почему вы пришли сюда. Неужели вы обнаружили какую-то связь между Ангессером и АТР?

Айзенберг медлил. Он чувствовал себя плохо подготовленным, словно школьником, не выполнившим домашнее задание. По сути, у него не было конкретных доказательств, лишь пара смутных догадок и интуиция, которые не пройдут проверку острой, как нож, логикой этой удивительной женщины.

— Один… из наших сотрудников… с помощью статистического анализа… обнаружил некоторые совпадения в текстах Ангессера и… террористической группировки, — выдавил из себя Айзенберг и боковым зрением заметил удивленный взгляд Варнхольта, который еще никогда не слышал, чтобы шеф запинался во время разговора.

Гильберт внимательно посмотрела на собеседника.

— Звучит интересно. Что это были за совпадения?

Айзенберг бросил умоляющий взгляд на Варнхольта, который с готовностью вступил в беседу.

— Наш коллега прочесал Интернет в поисках документов с редкими сочетаниями слов из публикаций на сайте АТР. И там наткнулся на публикации Ангессера, в том числе на его доклад, в котором он предупреждает о рисках бесконтрольного технического развития.

Гильберт кивнула.

— Фильтр Байеса. Понятно. Но это еще не говорит о наличии связи между АТР и Ангессером. Террористы вполне могли вдохновиться его текстами, или же совпадения были случайными.

— Это все прекрасно понимают, — сказал Айзенберг. — Но мы все равно поговорили с ним, а потом еще раз, после убийства Меллека, и выяснили, что они были знакомы.

— Подождите. Я правильно понимаю, что вы обнаружили связь между Ангессером и АТР до убийства Меллека?

— Да. Мы с ним разговаривали. Он всячески отрицал свою причастность к АТР и называл их психами. После сообщения о смерти Меллека мы снова его навестили. Это, конечно, ничего не значит, но лично мне показалось, что он сильно нервничал.

Гильберт молчала. Она неожиданно встала со своего кресла, сделала несколько шагов по комнате и остановилась у камина. Посмотрела на фотографию человека в шляпе, словно тот мог подсказать ей, кто убил ее сотрудника. Затем обратилась к Айзенбергу:

— Теперь я вспомнила, — сказала она. — Ангессер был талантливым программистом, одним из лучших в команде Меллека. Вначале у них были прекрасные отношения. Но неожиданно они разругались. За полгода до увольнения Ангессера. Насколько мне известно, они тогда работали над компьютерной игрой.

— Над компьютерной игрой? — спросил Варнхольт.

— Да. Мы часто получаем заказы на разработку из игровой отрасли. Кажется, задача заключалась в наращивании интеллекта противника, за которого играл компьютер, в некой военной симуляции, чтобы придать игре большую реалистичность.

— И из-за чего они поссорились?

— Насколько помню, Ангессер опасался, что наши разработки могут попасть в плохие руки.

— В плохие руки? Компьютерная игра? — удивился Айзенберг.

— Алгоритмы, которыми виртуальный танк автономно управляется в игровом бою, можно применять и в реальности, — объяснил Варнхольт.

Он задумался и спросил:

— Возможно ли, что тогда речь шла вовсе не о компьютерной игре?

— Что вы имеете в виду? — спросила Гильберт.

— Можно предположить, что заказчик на самом деле поручил им разработать не компьютерную игру, а систему управления дроном. Что игра была всего лишь предлогом, и за фирмой скрывался военный концерн. Не исключено, что Ангессер, узнав об этом, отказался участвовать в работе.

— Мне эта версия кажется надуманной, — вмешался Кох, который, очевидно, не хотел довольствоваться ролью слушателя. — В ее подтверждение нет никаких улик.

— Интересная мысль, — проигнорировала его замечание Гильберт, с любопытством глядя на Варнхольта. — Как бы то ни было, причиной ссоры и в итоге увольнения Ангессера было его несогласие с моральными принципами Меллека.

— У него были серьезные основания? — спросил Айзенберг.

— Каждое новое научное открытие, каждая технология могут быть использованы во вред. Создав вакцину от оспы, вы создали возможность использовать ее как биологическое оружие. В случае с искусственным интеллектом — точно так же. Нет сомнений в том, что в будущем в военных конфликтах будут все шире применяться дроны, которые смогут действовать во многом самостоятельно. Но вместе с тем интеллектуальные системы сделают наши автомобили и самолеты более безопасными, наши дома — более экологичными, наше производство — выгоднее, наши системы диагностики — надежнее, а знания — доступнее для всего человечества. Да, предостережения Ангессера о последствиях нашей работы были небезосновательны, однако они никогда не служили поводом остановить ее.

— Однако стали поводом вышвырнуть его, — сказал Варнхольт.

— Истинная причина заключалась, думаю, в том, что Меллек не терпел критики в свой адрес. Я хорошо помню, как говорила с ним, упрашивала дать Ангессеру второй шанс. Но разговаривать с Вальтером было бесполезно, он находился в шаге от паранойи и подозревал собственных сотрудников в саботаже.

— Значит, вы допускаете, что Ангессер спустя годы