допрос сюда — по опыту знаю, что нервные свидетели раскалываются быстрее, если на них надавить. С другой стороны, я одобряю вашу идею взять его под наблюдение. Если повезет, он выведет нас на своих сообщников. Поэтому сейчас я закрываю глаза на ваше самоуправство. Но впредь такого не потерплю! Если вы соберетесь допросить кого-то, согласуйте допрос со мной, и я вам предоставлю одного из наших лучших следователей.

— Меня сопровождала госпожа Морани. Она дипломированный психолог-криминалист и очень хорошо разбирается в людях.

— Хорошо разбирается в людях? Это несерьезно. Я знаю, что вы не виноваты в том, что вам всучили эту кучку неудачников, но все равно скажу откровенно, что я думаю о ваших сотрудниках: ничего! Этот ваш Варнхольт — надменный недисциплинированный боров, которому нечего делать в полицейском участке. А Виссманну, если хотите знать мое мнение, самое место — в психушке. Про Морани ничего сказать не могу, но с таким небольшим опытом у нее просто нет шансов раскусить преступника. Единственный человек в вашей группе, у кого, по моему мнению, есть потенциал, — это ваш ассистент, как его зовут, кстати?

Айзенберг постарался приглушить гнев в голосе.

— Йаап Клаузен — не ассистент. Он такой же член ОСГИ, как и другие. Сим Виссманн и Бен Варнхольт не имеют полицейского образования, однако они обладают такими навыками, которых в нашем управлении ни у кого нет. То же самое могу сказать и о Клаудии Морани. Если мы не хотим допустить передачи дела ФУУП, то должны задействовать все ресурсы, как мне кажется.

Хинтце откинулся на спинку кресла, скрестил руки и внимательно посмотрел на Айзенберга. Затем ухмыльнулся.

— Один — ноль в вашу пользу, господин главный комиссар! Я и не думал, что вы так хорошо ориентируетесь в политике. Ладно, при условии, что ваши фрики не будут мешать моим ребятам, я даю вам второй шанс. Но больше — никаких допросов без моего ведома! А еще сделайте мне одолжение: научите своих людей, по крайней мере Варнхольта и Виссманна, уважать начальство! Тут, конечно, не армия, однако у нас есть звания, и они не для красоты!

Айзенберг вздохнул про себя. Он не знал, что произошло между Хинтце и теми двумя, однако понимал, что любая попытка дисциплинировать эту парочку обречена на провал.

— Я постараюсь.

— Хорошо.

— У меня есть вопрос, если позволите. Вы не могли бы раскрыть мне обстоятельства убийства Меллека?

— Меллека застрелили вчера, в 22:00, в его собственной гостиной. Следов взлома нет, похоже, он знал убийцу или тот придумал правдоподобный предлог, чтобы войти. Выстрел был один — в грудь, предположительно с близкого расстояния, и привел к разрыву аорты. Меллек скончался мгновенно. Соседи ничего не заметили. Пулю еще изучают, однако, судя по калибру, орудием убийства послужил русский ПСМ. Что-нибудь еще?

— Меллек получил письмо от АТР?

Хинтце кивнул.

— Да. Мы нашли его скомканным, в мусорной корзине. Текст — тот же, что и в письме, которое я вам предоставил.

— Я хотел бы изучить рабочее окружение Меллека и в особенности поговорить с руководителем института, в котором он работал.

— В этом нет необходимости. Мы ее уже допросили. Можете почитать протокол.

— Я знаю. Но Ангессер был уволен Меллеком из-за профессиональных разногласий. Это было несколько лет назад и, наверное, не имеет отношения к убийству, однако мне хотелось бы поточнее понять, в чем заключались эти разногласия. Может быть, тогда мы поймем, почему именно Меллека АТР выбрали в качестве жертвы.

— Хорошо. Только тогда вы пойдете не один. Я предоставлю одного из моих специалистов. Господин Кох уже допрашивал Гильберт. Я скажу ему, чтобы он связался с вами.

— Большое спасибо, господин директор.

* * *

Старший комиссар уголовной полиции Фред Кох позвонил спустя десять минут. Айзенберг пригласил его в офис ОСГИ. Коху было чуть за сорок, выглядел он как не самая удачная копия своего шефа: у него было такое же сильное, накачанное тело и лысый череп, однако большой нос картошкой сводил сходство на нет.

— Приятно познакомиться, господин главный комиссар, — сказал он и крепко пожал руку Айзенбергу, проигнорировав остальных членов команды.

Айзенберг предложил ему сесть, указав на стул по другую сторону своего стола. Однако Кох растерянно посмотрел на него и спросил:

— Разве мы не пойдем… куда-нибудь, где сможем поговорить спокойно?

— У нас тут спокойно, — ответил Айзенберг. — Я всецело доверяю своей команде.

Кох медленно опустился на стул.

— Как скажете. Чем я могу вам помочь?

— Я хотел бы поговорить с доктором Региной Гильберт, директором Института искусственного интеллекта. Директор Хинтце предложил, чтобы вы меня сопроводили. Он сказал, что вы уже знакомы с ней.

— Да. Она… необычная женщина. Впечатляющая.

— Насколько?

— Она обаятельная, но вместе с тем очень умная.

Его слова прозвучали, словно в них таилось противоречие, отчего Морани бросила в его сторону презрительный взгляд.

— Когда вы разговаривали с ней?

— Вчера. Госпожа Гильберт была очень расстроена смертью своего сотрудника. И это неудивительно, ведь она сама получила письмо с угрозами от террористов. Шеф сказал, что у вас есть новые улики.

— Нет. Я бы так не сказал. Мы лишь поговорили с одним бывшим сотрудником института, которого Меллек уволил несколько лет назад.

— И как это связано с убийством?

— Скорее всего, никак. Однако мне очень хотелось бы поговорить с Гильберт, чтобы выяснить обстоятельства того конфликта.

— Я не уверен, что это что-то даст. Но как скажете, господин главный комиссар.

Он посмотрел на часы: было полчетвертого.

— Мне назначить встречу на завтра?

— Да, было бы неплохо.

Кох попрощался. Когда он вышел из офиса, Варнхольт демонстративно закатил глаза.

— Боже мой! Именно благодаря таким подхалимам и Гитлер пришел к власти, — сказал он.

— У тебя не все дома, Варнхольт? — возмутился Клаузен. — Лишь из-за того, что человек должным образом выказывает уважение к вышестоящему по рангу, ты готов считать его подхалимом?

— Открой глаза, Клаузен. Неужели ты не понял, что он пытается понравиться своему шефу, копируя его повадки? Типы, вроде этого Коха, готовы выполнить все, что им скажет начальство. Они будут первыми, кого заменят роботами.

— Мне все больше кажется, что ты как-то слишком хорошо понимаешь ход мыслей АТР.

— Как можно понимать что-то слишком хорошо?

— Хватит! — вмешался Айзенберг. — Мы должны радоваться, что пятый отдел включил нас в расследование таким образом. Господин Варнхольт, завтра вы поедете со мной. А пока что я хочу, чтобы вы узнали все возможное об этом институте и его директоре. Господин Клаузен, госпожа Морани, вам нужно ознакомиться с протоколами допроса свидетелей. Если обнаружите что-то с вашей точки зрения важное