Глава 25

«Если обнаружите что-то с вашей точки зрения важное для предстоящего разговора, сообщите мне, пожалуйста».

Наблюдатель не понял смысла этих слов. Он их не анализировал, а лишь записал и передал центру — выполнил свою задачу. Камеры и микрофоны компьютеров были его глазами и ушами. Активировать их незаметно было проще простого. Однако его поисковая работа была намного шире. Его цифровые «пальцы» пролистывали сотни папок, загружали тысячи файлов для дальнейшей обработки. Наряду с пользовательскими, он проверял системные файлы и высматривал ловушки и защитные программы, которые могли бы перекрыть ему доступ, а в худшем случае — обнаружить его присутствие.

Наблюдатель прекрасно умел обходить препятствия. Они были его специализацией. Два системных узла в особом ареале сети, в которую он проник, были невероятно хорошо защищены. Такие очаги файлов были, разумеется, особенно интересны наблюдателю, но он к ним не приближался. Его задачей было наблюдать и в первую очередь с помощью встроенных цифровых сенсоров записывать процессы, происходящие снаружи. Он сосредоточился на трех легких объектах. Их, конечно, охраняли антивирусы и файерволы, которые все же были стандартными программами, и обойти их можно было с помощью парочки нехитрых уловок. Слова, цифры, символы, изображения и видео — ничто не ускользало от наблюдателя. Пока он передавал их, он следил за тем, чтобы системные службы помалкивали об увеличении объема передаваемого трафика. Возникающее из-за этого промедление при запуске программы для людей было незаметно.

Он не знал, почему центр направил его именно к этим нескольким узлам в отдаленном регионе сети, мерцавшим крошечными огоньками на краю галактической спирали во вселенной информации. Понимание в его задачи не входило.

Глава 26

Институт искусственного интеллекта располагался в стенах огромной виллы в Целендорфе[35]. В Интернете Айзенберг прочитал, что учреждение возникло в девяностых годах, обособившись от Университета имени Гумбольдта, благодаря поддержке немецкого пионера компьютерной индустрии, который разбогател в Кремниевой долине и предоставил институту, помимо прочих благ, и эту виллу. Миссией института было участие в передовой международной научной деятельности в области машинного интеллекта, сферы, которая, по мнению многих экспертов, относилась к ключевым технологиям будущего.

Красивая женщина встретила троих посетителей на входе и отвела на второй этаж, в роскошный кабинет директора. Камин, обрамленный книжными шкафами, ярко контрастировал с белой мебелью — кожаными креслами и письменным столом. Над камином висела черно-белая фотография бородатого мужчины в чудаковатой шляпе и очках с никелированной оправой. Единственным свидетельством современных технологий в этом помещении был изящный ноутбук на письменном столе.

Доктор Регина Гильберт поднялась со своего рабочего места и подошла к гостям. Первое, что про себя отметил Айзенберг, были ее движения: смелые и уверенные, как у профессиональной танцовщицы. Далее он отметил темные волосы до плеч и лицо с правильными чертами и черными глазами, которые, несмотря на улыбку, излучали серьезность. На вид ей было чуть за сорок, однако из Интернета Клаузен знал, что родилась она в 1963 году.

Насколько эффектной была ее внешность, настолько впечатляющим был и профессиональный путь. Еще в возрасте семи лет Регина выиграла национальную олимпиаду по математике, в двенадцать ее как девочку-вундеркинда показали по телевидению. В пятнадцать лет она окончила школу и, получив стипендию для высокоодаренных студентов, поступила в Калифорнийский университет в Беркли, где в 1984 году получила научную степень. Затем Кристина Гильберт работала в американских IT-компаниях и вскоре после объединения Германии вернулась на родину, где, проработав два года преподавателем в Университете имени Гумбольдта, основала ИИИ.

— Вам удалось выйти на след убийцы, господин главный комиссар? — спросила она после того, как они сели за стол для переговоров и Кох представил ей своих коллег.

— К сожалению, нет.

На свете было не так много людей, в присутствии которых Айзенберг чувствовал смущение. Но именно его вызвала в нем Гильберт, отчасти потому, что напомнила ему бывшую жену Ирис, которая также превосходила его интеллектом и образованием.

Хотя Гильберт его ответ не понравился, она не подала виду.

— И как я вам могу помочь?

— Извините, что снова беспокоим вас, госпожа доктор Гильберт, но… — начал Кох.

Она бросила на него холодный взгляд.

— Вы же не хотите сказать, что у меня есть дела поважнее, чем помощь в поисках убийцы моего сотрудника? — перебила она его.

Кох вздрогнул.

— Нет, но…

— Вам знакомо имя Тома Ангессера? — спросил Айзенберг.

— Да, разумеется. Он работал в нашем институте. А почему вы спрашиваете?

— А вы знаете, почему он уволился?

Ее глаза сузились в щелки, как будто она пыталась разглядеть ответ на этот вопрос в мимике Айзенберга.

— Подробностей я не знаю, знаю лишь, что его уволил Вальтер… То есть доктор Меллек. Насколько мне известно, они не сошлись во мнениях. Ничего удивительного: Вальтер Меллек был тяжелым человеком. Блестящий ум, но своенравный, а порою — слишком прямолинейный, если вы понимаете, о чем я.

— Вы с ним когда-нибудь ссорились? — спросил Варнхольт.

— Часто. Сотрудники Вальтера постоянно жаловались мне на его авторитарный стиль. И я пыталась его вразумить, но он не любил слушать советов, тем более от женщин.

— В последнее время у вас были конфликты? — допытывался Варнхольт.

Кох взглянул на него, словно услышал в вопросе непристойность. Айзенбергу тоже сделалось неприятно от высказанного подозрения. Однако Гильберт оставалась спокойной.

— В последний раз — на прошлой неделе, в четверг, если быть точной. Я созвала совещание руководителей, чтобы поговорить об оснащении его отдела техническими средствами. Он требовал нарастить кластер машин параллельного действия, хотя мы это сделали пару месяцев назад. Я пыталась объяснить ему, что наши ресурсы не безграничны, несмотря на то что есть и щедрые спонсоры, и серьезные заказы. В ответ он обозвал меня некомпетентной и пообещал найти себе другое место. Он так вел себя часто. — Она улыбнулась, но тут же снова стала серьезной. — Наверное, сложно в это поверить, но мне будет не хватать его придирок. У него был хамский стиль общения, но он не требовал личной выгоды, славы или признания, речь всегда шла о работе.

— Над чем конкретно он работал? — спросил Айзенберг.

— Насколько подробно вы хотите знать?

— Достаточно общего обзора для несведущих.

— Он вел исследования в области нейроинформатики. Занимался нейронными сетями. Попросту говоря, это компьютерное моделирование работы клеток человеческого мозга. На сегодняшний день эти сети широко используются, например, в автоматизации управления производством, в поисковых сервисах Интернета или в распознавании изображений. Мы в нашем институте пытаемся, помимо прочего, повысить эффективность работы таких сетей,