мог убить Меллека? — подытожил Айзенберг. — Потому что боялся, что те разработки будут использованы военными для создания умных роботов?

— Не исключено, — согласилась Гильберт, — даже если мне крайне трудно представить себе Ангессера в роли убийцы. Он был спокойным, можно сказать, робким человеком.

— Такие чаще всего становятся убийцами, — вмешался Кох.

Варнхольт пренебрежительно хмыкнул.

Гильберт не обратила внимания на ремарку Коха.

— Я не понимаю одного. Почему убийство произошло сейчас, после того, как вы поговорили с Ангессером.

— Думаете, тут есть связь? — спросил Айзенберг.

При мысли, что разговор с Ангессером стал спусковым крючком, по его спине пробежали мурашки. Однако довольно часто преступник решался на убийство, оказавшись загнанным в угол.

— Не знаю. Хронология событий говорит об этом. Но здесь вполне может быть и совпадение.

— Я не очень понимаю вашу мысль, — снова напомнил о себе Кох. — Зачем этому Ангессеру убивать Мел-лека после того, как главный комиссар Айзенберг его допросил?

— Потому что он испугался, что Меллек его выдаст, — ответил Айзенберг. — Вероятно, Меллек знал про него что-то, что указало бы на его связь с АТР. Предположим, так оно и было, и Ангессер был членом АТР. Наш разговор загнал его в угол. Вдруг он понял, что Меллек может его разоблачить, и решил его убить. Может быть, он действовал в состоянии аффекта.

— Где именно Меллек мог перейти дорогу Ангессеру, если ваша теория верна? — спросил Варнхольт. — Они ведь не общались несколько лет.

Гильберт некоторое время молчала, а потом спросила:

— Вы говорили, что вышли на Ангессера с помощью текстового анализа, я правильно помню?

— Правильно, — подтвердил Айзенберг.

— И вы ему об этом рассказали?

— Да. Он не был под подозрением, и мы были обязаны объяснить ему, как на него вышли.

Айзенберг не понимал, почему эта женщина вызывает у него желание оправдываться.

— За основу анализа вы взяли опубликованные в Интернете документы?

— Правильно. Тексты с сайта АТР и публикации Ангессера, если быть точным.

— Какой была значимость результатов?

Айзенберг пытался вспомнить объяснения Виссманна.

— Точно не скажу. Не очень высокая. Около тридцати процентов, по-моему.

— Это довольно много. Конечно, недостаточно, чтобы считать кого-то автором, однако достаточно, чтобы заподозрить Ангессера в сочинении текстов для АТР. Конечно, если значимость была подсчитана правильно. Кто проводил анализ?

— Один из моих сотрудников. Симон Виссманн.

— У вас есть собственные кадры с такими навыками? Снимаю шляпу, господин главный комиссар! Я с удовольствием поговорила бы с этим господином Виссманном.

— Удовольствия было бы немного, поверьте, — сказал Варнхольт. — У него синдром Аспергера.

— Он аутист, как интересно! Я всегда считала, что мы недооцениваем людей с необычными талантами. Ребенком я сама была изгоем… — Она замолчала, и взгляд ее остановился в одной точке.

— Интересно, а нет ли такого документа, — сказала она, очнувшись через мгновение, — который поможет повысить значимость вашего анализа? Который будет частично идентичен с текстами АТР, — она подошла к своему столу и включила ноутбук. — Скажите мне, пожалуйста, адрес сайта АТР.

Варнхольт назвал адрес. Гильберт напечатала его в адресной строке, взяла ноутбук со стола и, вернувшись к посетителям в свое кресло, задумчиво прочитала вслух:

— Хм… «Мы думаем, что программируем компьютеры, однако на самом деле они программируют нас». Мне кажется, я где-то слышала эту фразу. Вот еще: «Мы все больше уступаем контроль окружающим нас технологиям… Запутываемся в сетях собственной зависимости от машин». Поклясться не могу, но мне кажется, что это почти слово в слово аргументы, которые приводил Ангессер.

— Вы их лично слышали? — спросил Айзенберг.

— Нет. Вальтер мне их как-то пересказал. Я помню, как он над ними смеялся. Тогда он еще упоминал Теда Качинского. Сказал, что Ангессер прочитал его манифест. «Он настолько же сумасшедший, как и этот Унабомбер». Кажется, так он выразился. Но сам этот разговор был очень давно.

— Возможно ли, что Ангессер представил свои мысли Меллеку в письменном виде? В заявлении или e-mail?

Гильберт кивнула.

— Да, конечно. Это не только возможно, но и весьма вероятно. Боже мой… — Она некоторое время молча смотрела на экран, и Айзенберг ее не торопил. — Теперь понятно, почему он убил Вальтера. Если Ангессер использовал эти формулировки в том заявлении в адрес Меллека, то и текст на сайте АТР написан им же. Когда они рассказали ему, что опубликовали этот текст, он сообразил, что Меллек сможет опознать автора, и решил его убить.

— Для суда такие доводы вряд ли будут достаточными, — возразил Варнхольт.

— Для вынесения приговора, пожалуй, — согласился Айзенберг, — а вот для взятия его под стражу их достаточно.

Он обратился к своему коллеге из пятого отдела:

— Господин Кох, сообщите, пожалуйста, своему начальнику, что Ангессер находится под серьезным подозрением. Директор полиции Хинтце сам решит, оставить ли его под наблюдением или взять под стражу.

Кох кивнул, достал свой сотовый и вышел из кабинета.

Айзенберг обратился к Регине Гильберт:

— У вас где-нибудь сохранилась электронная переписка между Ангессером и Меллеком?

— Возможно, в каком-нибудь архивном файле. Я выясню и позвоню вам.

— Хорошо. Спасибо. Вы нам очень помогли.

Он встал, чтобы попрощаться.

— Была рада познакомиться с вами, господин главный комиссар, — на этот раз улыбка озарила ее лицо. — И с вами, господин Варнхольт. Честно говоря, я не думала, что в полиции Берлина есть такие специалисты. Если когда-нибудь ваши сотрудники станут вам не нужны, позвоните мне, хорошо?

Айзенберг подумал, что еще утром он не мог себе и вообразить такого поворота в ходе расследования. Сейчас же у него было ощущение, что они наконец-то напали на след. Были свидетельства того, что Ангессер входил в число членов АТР, возможно, даже возглавлял группировку. Если не он лично застрелил Меллека, то наверняка отдал приказ. Если в электронной переписке найдется доказательство…

Хорошее настроение покинуло Айзенберга так же быстро, как навестило. В кабинет вернулся Кох. Уже по выражению лица сотрудника Хинтце было понятно, что возникла проблема.

— Я могу с вами поговорить, господин главный комиссар?

— Мы на минутку, простите нас, госпожа доктор Гильберт.

Он вышел за Кохом в коридор.

— У меня плохие новости, господин главный комиссар. Доктор Томас Ангессер исчез.

— Что? Я же распорядился установить за ним наблюдение!

— Распоряжение одобрили, но, очевидно, коллеги опоздали. Они начали наблюдение за его квартирой вчера, в 19:00, однако ни его, ни кого-либо другого не заметили. Сегодня утром из квартиры он не выходил. Один из наших сотрудников позвонил на его работу и узнал, что тот взял больничный. Тогда мы послали к нему нашего человека под видом почтальона, но дверь никто не открыл. В итоге наблюдатели своими методами установили, что в квартире никого нет, а подозреваемый,