– Вот очевидная причина, – сказал сержант, собрав нас и перераспределив наши обязанности, – почему женщинам не следует работать вместе с мужчинами.

Мы торжественно закивали. Думаю, и Одалия кивнула, но она стояла у меня за спиной, и я ее не видела.

– Все мы понимаем, как мало годится эта работа для слабого пола. Будь моя воля, я бы ни одну из вас, дамы, не стал подвергать тем гадостям, с какими сталкиваешься в участке, – продолжал сержант. – Но, разумеется, мы не сможем работать, если кто-то не возьмется печатать и заполнять бумаги, а наши офицеры и патрульные в этом смысле совершенно беспомощны. – Он обратил на Мари добрый отеческий взгляд: – И не будем забывать, дорогая, что кофе ты варишь лучше всех.

От такой похвалы пухлые щеки Мари оттопырились в улыбке.

– Надеюсь, ты и дальше будешь заниматься этим, а также оформлять бумаги, мы все это высоко ценим. – С этими словами сержант мановением руки отпустил нас, мы разошлись, и я вернулась к своему столу и занялась делом.

Лейтенант-детектив с утра на работе отсутствовал, но это было для нас вполне привычно. Непосредственно на место преступления чаще всего посылали его, и, пользуясь этим обстоятельством, он составлял себе график по собственному вкусу. Ни для кого не составляло тайны его отвращение к «отсиживанию», и мы предполагали, что во второй половине дня он заявится в участок и скажет, будто занимался какими-то официальными полицейскими делами.

Однако на неделе выяснилось, что в тот день лейтенанта-детектива действительно пригласили в отель на территории другого участка и попросили дать заключение по поводу смерти женщины, которую нашли в ванне в одном из номеров. Тело утопленницы лежало в знакомой нам позе, сейф был обчищен. Конечно, все в нашем участке мигом сообразили, кто тут потрудился, но сержанту и лейтенанту-детективу понадобилась без малого неделя, чтобы собрать доказательства и установить, что мистер Виталли был знаком с жертвой (на сей раз в браке с утопленницей он не состоял).

– Он уже не тратит время на свадьбы, – негромко (но я слышала) заметил лейтенант-детектив, обращаясь к сержанту. – Сразу переходит к убийству и ограблению. Оживился, думает, он в безопасности – мы-то его не трогаем.

Несколько дней понадобилось им на это, но они добились – в чистом виде силой воли, – чтобы мистер Виталли явился на допрос. Наконец его удалось вызвать. Но недолго мы радовались: мистер Виталли не позаботился даже стереть усмешку с лица. Он с уверенностью предвкушал точное повторение предыдущей беседы. Когда лейтенант-детектив проводил мистера Виталли в камеру для допросов (дипломатично назвав ее помещением для беседы, чтобы придать этой встрече видимость дружелюбия), внезапно из своего кабинета, из клубов трубочного дыма явился суперинтендант – точно джинн, чью бутылку кто-то потер.

– Ирвинг, – обратился он к сержанту по имени, кладя ему на плечо длиннопалую, похожую на паука лапу. – Нет надобности объяснять тебе, что нам позарез нужно признание. Дело зашло чересчур далеко.

Сержант дернул усом:

– Нет надобности объяснять, Джеральд.

– Так удачи. Помни, он скользкий тип. Будь поумнее, расставь ему ловушку…

Суперинтендант еще не закончил свои блеклые и бесполезные указания, а сержант уже упругой и решительной походкой двинулся прочь.

– Роуз? – окликнул он, и сердце у меня сильно забилось.

После того что случилось в прошлый раз, одна мысль оказаться в камере для допросов вместе с Виталли наполняла меня ужасом, но спасения я не видела. На подгибающихся ногах я пошла за сержантом. Обычный деловой шум в участке затихал на нашем пути из уважения к тому заданию, которое нам предстояло исполнить. Все лица оборачивались к нам. Мы словно шагали по сцене.

– Эй, – шепотом окликнула меня Айрис и заботливо сунула мне в руку запасной рулон бумаги для стенотипа. – Хорошо бы на этот раз сержант хоть что-то из него выдавил, – тихо продолжала она: крошечный клювик почти не раскрывался, только галстук вздрагивал на горле.

Я прошла мимо Одалии, и та приподняла бровь – ужимка вроде бы скептическая, но я давно уже распознала, что ничего недружественного в ней нет, скорее, напротив, это движение брови как раз и выражало чувство товарищества.

Я прошла мимо Мари, чье лицо сияло, а живот заметно округлился, хотя о ее беременности нам возвестили всего за пару дней до того. Она подмигнула и кивнула мне с таким видом, словно я сама пойду с голыми руками на злодея Виталли.

Войдя в камеру для допросов, я плотно закрыла за собой дверь, быстро проскочила помещение насквозь и скользнула за миниатюрный стол стенографиста, стараясь быть как можно незаметнее. Мистер Виталли уже перехватил инициативу и, развалившись на стуле, громогласно вел монолог, сопоставляя преимущества супружества и жизни холостяцкой. Не стоит и пояснять, насколько это было нелюбезно, так что воспроизводить эту речь я не стану. Я вставила в стенотип новый ролик бумаги, который мне только что вручила Айрис (она всегда, отдадим ей должное, вела мысленный учет), и принялась ждать. Мистер Виталли глянул на меня и смолк посреди фразы, сощурился, пристально всматриваясь в мои глаза. Я поняла, что этой-то минуты и страшилась: вновь сойтись с ним лицом к лицу. Стало ясно, что мистер Виталли никому не поведал о том инциденте, однако инстинкт подсказывал, что скрыл он это не как соучастник, а выжидал наиболее авантажной возможности и еще не все про меня понял.

– Вы ведь женатый человек, сержант, правильно? – покровительственным тоном заговорил он (мы все прекрасно знали, что вопрос риторический).

При обычных обстоятельствах сержант не позволил бы подозреваемому подобную фамильярность, но, как я догадывалась, готов был пойти на все, лишь бы разговорить мистера Виталли. Откашлявшись, сержант буркнул:

– Да.

– Ну вот! – воскликнул мистер Виталли, всплеснув руками, словно сержант только что предоставил идеальное доказательство в пользу его теории. – В таком случае вам небезызвестен тот факт, что, хотя мы желаем видеть в женщинах небесные созданья, далеко не каждая из них в итоге окажется ангелом.

– Вот как? – приветливо, небрежно вставил лейтенант-детектив, почуяв возможность направить разговор в нужное русло. – И какую именно из ваших жен вы подразумеваете?

– О, ни одну конкретно… общее рассуждение.

Мистер Виталли развернулся, смерил лейтенанта-детектива взглядом и выставил волчьи зубы в многознающей усмешке:

– А вы, само собой, холостяк, полагаю?

Лейтенант-детектив замер и растерянно покосился на сержанта – тот ответил ему легким, почти незаметным кивком.

– Да.

– В таком случае вы не посвящены в скверные секреты прекрасного пола, как мы с сержантом, – продолжал мистер Виталли. Разглагольствуя, он поднял руку и приглаживал усы. – Вам неизвестно, что в каждой женщине – ангеле – скрывается демон. В каждой. Однако эту демоническую сторону не разглядишь, пока не женишься. – Он выдержал паузу. – Или не сблизишься иным способом. – Он похотливо захихикал, видимо прикидывая в уме различные виды близости, им познанные, затем вежливо кашлянул и продолжал: – Они все прячут тайный свой лик от посторонних взглядов.