– Ты чего хватаешься за голову? – раздался рядом голос Генри, и я наконец открыла глаза. Я представила будущую катастрофу в таких красках, что в полуобморочном состоянии прислонилась к стене.

– Ничего, просто так, – пискнула я, не решаясь взглянуть на него. Вдруг он будет меня презирать?

– А… я хотел спросить… там, на сцене, только что… – нерешительно начал друг, и я побледнела. Началось.

– Я не хочу об этом говорить, – выдавила я из себя и, отлепившись от стены, понеслась куда глаза глядят. Найду себе местечко потише, где можно подождать, пока не настанет время возвращаться в академию.

Глаза завели меня в узкий закуток за кулисами, откуда было прекрасно видно сцену. Сцену, на которой стоял незнакомый мужчина в ярко-розовом фраке, вручающий огромный, сияющий под светом софитов кубок удивленному профессору Ферро. Так… Мы что, заняли первое место?

– Актеры, на сцену! – Мужчина в розовом взмахнул рукой.

Вся наша труппа высыпала из-за кулис и сгрудилась возле куратора. Вся, кроме меня, – заметив на сцене и Хэйвуда, и Генри, я решила, что ни за что туда не пойду. Они покрутили головами, разыскивая меня. Особенно старался Томас, который даже забежал за занавес и пару раз громко провопил: «Эмиль! Где тебя носит?»

Однако я не стала выходить из своего убежища, и через несколько минут, получив свою долю оваций, мои однокашники потянулись в гримерки, переодеваться. Я тоже пошла на розыски свободной каморки, прихватив свои вещи, и через несколько минут уже сидела в одной из наших карет. Лучше подожду всех тут.

– О, Эмиль, а я тебя искал! – обрадовался Томас, запрыгивая в карету.

Следом за ним внутрь забрался Генри, бросивший на меня быстрый настороженный взгляд, а за ним – тут мне пришлось собрать все свое самообладание, чтобы сохранить невозмутимый вид, – Хэйвуд. Он подчеркнуто на меня не смотрел и выглядел весьма мрачным. «Наверное, уже жалеет, что упал на меня, – злорадно подумала я. – Вот кто просил его так облокачиваться о кровать?»

– Разойдись, аккуратненько, аккуратненько, – послышался голос профессора Ферро, и он тоже залез в карету. В руках у преподавателя был кубок, и он не отрывал от него обожающего взгляда. – Все в сборе? – рассеянно спросил Ферро, не глядя на нас. – Тогда поехали. Трогай! – И он постучал в стену кареты локтем, потому что его руки были заняты драгоценной ношей.

Я уставилась в окно, притворяясь, что вижу там нечто чрезвычайно интересное, лишь бы не смотреть на Хэйвуда. В карете повисло молчание, и через пару минут я начала немного успокаиваться. В самом деле, в академии учатся взрослые и вежливые люди, неужели они будут неделикатно напоминать о таком досадном инциденте? Не станут же они спрашивать, действительно ли Хэйвуд навалился на меня всем телом, а его губы, прижавшиеся к моим, оказались теплыми, и у меня внутри все замерло, и…

Стоп. Я прерывисто вздохнула и уронила голову на руки. Нужно отвлечься. Не надо вспоминать об этом, иначе покраснею, и все поймут, о чем я думаю.

– Эмиль, а вы с Хэйвудом специально договорились, да? – наивно спросил Томас, и я посмотрела на него, не веря своим ушам. Он что, действительно спрашивает меня об этой самой ситуации?

– Ты о чем? – надтреснутым голосом спросила я, выпрямляясь и придавая лицу равнодушное выражение.

– Ну как, – Томас непонятливо моргнул, – я про то, как на сцене он…

– Это была иллюзия, – перебил его Генри и, переведя взгляд на профессора, с нажимом спросил: – Так ведь, профессор? Вы же создали иллюзию, чтобы мы выиграли первый приз, верно?

– Да-да, конечно, – наш куратор отстраненно кивнул. Мне показалось, он даже не слышал вопроса. Сейчас профессор подтвердил бы что угодно, лишь бы его оставили в покое и дали налюбоваться на его драгоценный кубок.

Хэйвуд, который при вопросе Томаса побелел и стал похож на собственную снежную копию, собрался и холодно посмотрел на одногруппника. Будь тот менее непробиваем, он бы уже устыдился своих предположений.

– Как ты себе это представляешь? Что я, аристократ, замараю свою честь подобным балаганом? Конечно же, все было иллюзией. Думай, что несешь!

– А… ну ладно, – несколько разочарованно отозвался Томас. – Если уж решили использовать иллюзию, надо было еще вурдалака впихнуть в выступление. И призрака, и еще…

Его дальнейшие размышления, как улучшить наш сценарий, я не слушала, устало привалившись к стене кареты. Спасибо тебе, Генри, придумал, как нам выкрутиться.

Однако, хоть Генри и спас меня от насмешек и сплетен, от совместного проживания с Хэйвудом он спасти не мог. После ужина, который прошел в ужасно неловкой атмосфере, я поняла, что сейчас мне придется либо возвращаться в свою комнату, где будет Хэйвуд, либо идти в библиотеку с Генри.

Ни один из этих вариантов мне не нравился, поэтому я малодушно сбежала в сад, где и пробродила до самого отбоя, гадая, как вести себя впредь. Не могу же я и дальше ото всех прятаться? И, лишь когда мне на голову упали первые дождевые капли, а вдалеке зазвонил гонг к отбою, я уныло поплелась к себе. Надеюсь, Хэйвуд уже спит. Ну или хотя бы сделает вид, что спит.

Глава 19

– Где ты ходишь? – было первым, что я услышала, распахнув дверь в комнату. А первым, что увидела, оказалась рубашка – белоснежная и выглаженная, – потому что я чуть не врезалась носом в грудь Хэйвуда. Хэйвуда с мокрыми после душа волосами, но полностью одетого, с глазами, мечущими молнии, и написанным на лице раздражением.

– Ты что, караулил меня возле дверей? – удивленно спросила я, тоже начиная закипать. Неужели сосед решил, что теперь будет моим хозяином-рабовладельцем, и я стану отчитываться перед ним?

Ну и… злиться было легче, чем испытывать невообразимо неловкое смущение и вспоминать о той самой ситуации.

– Значит, бродишь допоздна со своим Генри? – Вместо того чтобы устыдиться своего поведения и отойти, Хэйвуд шагнул ко мне, скрестив руки на груди. Я невольно попятилась, прижимаясь к двери. – Мне противно на вас смотреть! Генри то, Генри се… – пропищал сосед мерзким тонким голосочком, и я гневно сверкнула глазами, поняв, что он передразнивает меня.

– Не смей говорить так о Генри! – Сжав кулаки, я невольно подалась вперед, и тут уже Хэйвуд отшатнулся от меня. Его взгляд, скользнув по моему лицу, уперся в губы, и он вдруг сглотнул, после чего спешно отвел глаза. Я почувствовала, что еще секундочка – и лицо зальет предательская краска, поэтому торопливо продолжила, пока мысли не завели, куда не следует: – Можешь говорить любые гадости обо мне, но не о