Все очень запутано. Мне нужна наперсница. Шаролэ твердит, что я должна доверять ей, но потом учит меня не доверять никому. Но родным всегда можно доверять. Может быть, стоит пригласить Полину навестить меня? Просто… знаете ли, поговаривают, что Полина очень высокая и слишком… волосатая. А еще резкая и язвительная. Людовик терпеть не может мужеподобных женщин. На прошлой неделе он решительно осадил маркизу де Рендель, когда увидел, что она надела треуголку своего супруга, в которой он охотится; бедняжка подумывала задать новую моду, но вместо этого испытала одно лишь унижение. А она, несмотря на шляпу, сама женственность!

Да, было бы хорошо иметь наперсницу, кого-то моей плоти и крови, кому бы я могла доверять безгранично. Сестру. И Полина могла бы помочь мне развлечь короля: в детской она всегда любила шутки и веселье. Людовик в последнее время страдает от меланхолии, что часто случается с ним, когда приближается зима, а новое лицо могло бы привнести свежесть в наше общение, в чем мы так нуждаемся.

Стоит ли ее пригласить? Не уверена, нужно еще подумать. Но чем больше я размышляю над этим, тем больше эта идея мне нравится. Ведь хуже не будет, правда?

От Луизы де Майи

Версальский дворец

2 августа 1738 года

Из Порт-Рояля в Версаль

Осень 1738 года

Если у меня и есть хоть какой-то талант, то это умение разбираться в людях. Человеческая натура для меня как открытая книга. Моему пониманию доступно то, что недоступно другим, и мне хочется думать, что я одна из немногих, кто знает правду на земле. И я понимаю: Луиза была идеальной любовницей, когда все было покрыто завесой тайны. Но теперь, когда все знают, когда все от нее чего-то хотят и вокруг нее, как ветер зимой, закручиваются интриги, она чувствует свою беспомощность и смущение. Ей нужна я, чтобы дать совет.

По крайней мере именно так я уверяла ее в своих письмах. И кажется, она мне поверила, поскольку вскоре последовало приглашение. В тот день, когда я получила от Луизы приглашение в Версаль, на меня снизошло успокоение. Пчелы, жужжащие в моей голове, наконец-то успокоились. Полностью успокоились. В моем сердце затеплилась огромная надежда, и на одно мгновение мир застыл передо мной – весь мир. Передо мной простиралась прямая и чистая дорога. Я уеду из монастыря и отправлюсь в Версаль. И очарую короля.

Вчера Диана вымыла мне голову, но и сегодня волосы до сих пор влажные – не очень хорошо для путешествия. Однако я надеваю чепец, а сверху шляпу, которую Диана украсила перьями. Я наблюдаю, как сестра хлопочет надо мной, и понимаю, что она расстроена из-за того, что остается здесь одна. И я обещаю, что не забуду ее. Вместе мы выбираем мои лучшие платья, она дает мне свои, все складываем в сундук: два платья – одно бледно-голубое, но простоватое, без бантов и рюшей, и довольно красивое шелковое, зеленого цвета. Последнюю неделю она отпарывала длинный ряд бантов со своего персикового платья и пришивала их к моему голубому платью.

– Уверена, что двух платьев для двора недостаточно. Люди это заметят и будут судачить, – хмурится она.

– Уже весь мир знает, что мы бедны, – усмехаюсь я. – Я не стану делать вид, будто я богата, когда все вокруг знают, что это не так.

Диана вздыхает, на ее лице тревога.

– Жаль, что ты такая высокая. Мне кажется, что мой желтый ситец чудесно смотрелся бы на тебе. Но бледно-голубой тоже будет хорошо смотреться. И, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не забудь о моих рукавах.

Она еще пожертвовала своим белым летним платьем: отпорола от него рукава, расшила их кружевами, чтобы создать облако великолепных рюшей. Она советует попозже пришить их к моему зеленому платью, тогда оно будет казаться совершенно другим и окружающие подумают, что у меня их три.

– Я не завоюю сердце короля с бантами на корсете или рюшами на рукавах.

– Но ты же будешь в Версале. Рядом с королем и королевой! Все вокруг заботятся о том, что надеть. В центре внимания то, что сейчас в моде, и остальные дамы не станут с тобой и говорить, если ты не будешь одета, как подобает твоему статусу и социальному положению.

– Я все равно из рода Майи-Нель, хоть в мешке, хоть голая, – решительно отвечаю я. – И плевать мне на других дам.

– Но Луизе будет стыдно за тебя.

– Возможно, но в таком случае пусть закажет мне пару новых.

Диана накидывает на меня свою парчовую шаль.

– Если набросить ее на простое платье, будет великолепно выглядеть. Говорят, что в Версале ужасно холодно и повсюду сквозняки, намного холоднее, чем здесь, в кельях. Даже летом. И ты должна писать каждый день. Не хочу ничего пропустить.

– Обязательно.

– Нет, не напишешь. Ты же терпеть не можешь писать письма. За исключением писем Луизе. Но ты писала их потому, что тебе было что-то нужно. Но попытайся. Пожалуйста. Я хочу знать все-все. И не снимай шляпу. Или по меньшей мере убедись, что ты в шляпе, когда приедет экипаж, – она очень тебе идет.

– Обязательно.

– И не забудь притачать белые рукава к своему зеленому платью после того, как один раз уже наденешь его.

Я молчу.

– А ты уложила все свои чулки, рубашки и кружевные чепчики?

– Да, Ди-Ди.

– Ты же не собираешься писать, ты просто исчезнешь в Версале, правда? Упадешь в огромное зеркало и исчезнешь. – Диана начинает плакать. – Ты не должна забывать свое обещание. Я не хочу остаться здесь навсегда. И одна.

Я обнимаю ее, неожиданно неистово и крепко.