Остин продолжал бузить и действовать мне на нервы, я же фыркнула себе под нос и поджала губы, сдерживая ехидную улыбку.

Когда мальчик понял, что что-то не так, я уже оставила его в покое, пересадив на ковёр, а сама устроилась в кресле-качалке. Вернувшись к изучению генеалогических веточек и листочков, не обращала никакого внимания на Остина. Сначала малыш решил, что ему неслыханно повезло. Ну а как же! Не будет никаких воплей: не трожь, выплюнь, перестань!

Остин пустился во все тяжкие. Первым делам пополз жевать бахрому на покрывале. Мне казалось, то это нервное, подобное энурезу. Ну и зубы в придачу, которые все никак пробиться не могут. Но иногда я ловила себя на мысли, что Остин себя так успокаивает.

Пожевав немножко бахрому, Остин напрягся: няня Лара не обращала внимания. Тогда малыш решил схитрить и повернул магией моё кресло. Я же хмыкнула, приподняла книгу и отгородилась от Остина.

Мягкая игрушка, напоминающая кота, взмыла в воздух и застыла возле меня. Я же, сдерживая улыбку, не смотрела на неё. А когда Остин попытался мне ею в лицо ткнуть, привстала и развернула кресло.

Пронзительный детский крик меня напряг, но и его я проигнорировала. Бурчала себе под нос, что Остин уже очень большой, чтобы плачем внимание привлекать. Когда меня вновь развернуло, я опустила книгу и недовольно воскликнула:

— Я не обладаю магией, Остин. Я понимаю только внятную речь! И летать я не умею, пользуюсь устаревшим методом, — ткнула пальцем вниз, — ногами! Научить тебя магическим штучкам я не могу. Раз так, зачем время терять? Иди и жуй бахрому, а я книжку почитаю.

Остин разревелся в голос, разве что только руками и ногами не сучил. Предметы вокруг начали подниматься вверх. Даже я в кресле взмыла, но сохраняла присутствие духа. Не паниковала и не обращала на мальчика никакого внимания. Такой наглости он не ожидал. Новый виток и взрыв магической истерики привлёк внимание Шивонн. Та открыла дверь в детскую и хотела заголосить, как я приказным и командирским тоном приказала:

— Закрой дверь с той стороны и даже не заходи!

Женщина вытянулась по струнке и с такой силой захлопнула дверь, что люстра закачалась. Я парила под потолком. Растянувшись в кресле, болтала ногами и делала вид, что читаю.

Под волосами что-то защекотало, будто кто-то ковырялся в моих волосах. Позже и в голове появилось странное ощущение. Похоже, что Остин пытался пробраться в мою голову. Ая_ Что я? У меня только перекати-поле не хватало перед глазами. Будешь воспитателем — и не такому научишься!

Остин вдруг затих и с обидой посмотрел на меня. Всё рухнуло вниз, только я плавно опустилась. Мальчик чуть подполз ко мне и требовательно протянул руку.

— Хочешь что-то? Попроси!

— А!

— Дай!

— А!

— Дай!

Остин просто выкрикивал первую букву алфавита, а я твердила как попка-дурак. С одной стороны это было очень непедагогично, с другой... Иногда нужно подходить с бубном, цыганами, песнями и плясками.

Мальчик хмурил брови, тянул ко мне руки и явно хотел, чтобы я его взяла. Но я игнорировала все эти невербальные знаки. Нужно говорить! Ведь фэр Итан, Шивонн и остальные, они же не азбукой Морзе общаются и не на языке жестов. Не думаю, что физиология феев сильно отличается от человеческой.

— Хочешь на руки?

А!

Хочу!

— А!

— Хочу! — невозмутимо твердила и смотрела на мальчика.

Остин надулся. Замолчал и сидел бобылём на ковре, прожигая его взглядом. Хорошо, образно говоря, а не натуральным образом. Я открыла книгу вверх тормашками и просто смотрела в неё, даже не читая. Делала вид, что занята.

— Атю!

Я подняла взгляд и посмотрела на Остина. Тот надул губы, а затем лениво повторил:

— Атю!

Я надула губы в ответ, нахмурилась, хмыкнула и закрыла книгу. Внутренне же ликовала. Посмотрим, на сколько хватит мальчика.

— Вот теперь я тебя понимаю. Словами. Давай и дальше так, словами.

Мальчик поднял голову и посмотрел на меня. Взгляд вышел немного обиженным и недовольным, но я в ответ лишь улыбнулась. Затем встала с кресла, подошла к малышу и взяла его на руки. Ласково прижимая к себе, думала, что скажет его мама, когда увидит такого взрослого мальчика? И как отнесётся? Чего она хочет?

И как она могла отказаться от Остина?

Прижавшись щекой к макушке мальчика, тяжело вздохнула и успокоилась. Почему -то Остин пах печеньем и немного молоком. Приятный запах, запах детства.

Как же так, почему ты остался без мамы, Остин?

Но я узнаю это, совсем скоро.

Прилипнув лбом к окну, я поджав губы и нахмурившись, смотрела, как к поместью подъезжает экипаж: приехала мать Остина. Не знаю почему, но у меня к ней было какое -то внутреннее неприятие, такое острое и жгучее, что ей могло достаться похлеще, чем лорду. Но самое страшное — я не знала, как будет реагировать Остин.

— Фэра Лара? — Шивонн окликнула меня. — Фэр Итан ждёт вас. Вместе с Остином.

Тяжело вздохнула и отошла от окна. Остин, пробуя на вкус резной бортик софы, ещё не подозревал, каким будет этот день.

Сегодня мне выдали платье, в котором ходит прислуга. Думаю, сделано это было умышленно. Небольшой белый чепец, из которого едва выбивались мои завитые волосы, добавлял мне немало лет. Взяв Остина на руки, выдохнула ещё раз и сделав как можно более приветливое лицо, направилась вслед за Шивонн. Едва мы оказались в холле, как застали мать Остина, поднимавшуюся по лестнице.

Невысокая, рыжеволосая, с очень красивой фигурой. Платье у неё было не очень и роскошное, но подобрано со вкусом. Внутри что-то ёкнуло и звякнуло. Сначала я не поняла, в чём дело, пока женщина не повернулась к нам боком, и я не увидела очень даже красивый профиль: Джессика рассматривала убранство поместья как... своё. Будто прикидывала, как и что она здесь изменит. Сглотнув ком в горле, мысленно себя осадила и приказала считать до десяти. Как хорошо, что в этом мире я не владею магией!

В кабинет мы зашли лишь после личного приглашения фэра Итана: мужчина несколько минут разговаривал с Джессикой наедине. Когда я увидела лицо фея, то приказала себе считать до двадцати. Мужчина был просто вне себя от бешенства, у него едва ли дым из ушей не валил, а глаза были такими красными, будто фэр Итан стал феем -альбиносом.

Джессика, поправляя шляпку и жеманно поджимая пухлые губки, сидела в кресле и думала о чём-то своём. Стоило ей увидеть Остина, как лицо женщины невообразимым образом изменилось. Она натянула улыбку так, как надевают грязные, вонючие носки. Сердито раздув ноздри, я метнула молнию в сторону фэра Итана и встала возле одного из шкафов, не решаясь подойти ближе. Остин, совершенно нахальным образом игнорируя свою мать, вытащил у меня из-под чепца прядь волос и принялся наматывать её на палец, чтобы потом помахать как поводьями.