Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Господи… Я не хочу верить в то, что ты не существуешь! Знаешь, как сейчас бьется моё сердце? Оно готово вырваться из груди и… Твои слова слишком серьезные, слишком опасные. Если бы ты был здесь, рядом, говорил всё это, смотря мне в глаза. И мне было бы не пятнадцать…
Мне так хочется всё бросить и побежать к нашему дереву! Вот прямо сейчас. Чтобы встретить там тебя! Но у меня отец, поступление в колледж, добрая Лили, бабушки… Я хочу знать, какая жизнь ждёт меня завтра, Жан.
А ещё я хочу дружить с тобой. Так долго, как это получится.
Офелия»
Она запечатала письмо, приложив к нему рисунки, и положила на подоконник. Дело сделано. Теперь она – взрослая. Взрослая Офелия, которая не знает, что делать с самой собой.
Глава 7. Большой мир.
Всю ночь Офелию тревожили странные сны. Сначала она пыталась добраться до таинственного острова, перепрыгивая с одного мокрого и скользкого камня на другой, неизменно падая в самый последний момент. Море было холодным, и она просыпалась от озноба, переворачивалась на другой бок и засыпала. И новый сон ничем не был лучше предыдущего: бессильно пыталась Офелия сохранить рассыпающиеся в пыль раковины, почему-то она была уверена в том, что они очень важны, и испытывала отчаяние. Она видела спину уходящего Жана, кричала ему в след, но он словно не слышал её. Да и сама Офелия никак не могла разобрать свой крик. Его просто не было. Сон обрывался, девочка долго лежала, смотря в потолок и опять проваливалась в забытье. Бессмысленные картинки сменяли одна другую до самого утра, пока отец не разбудил Офелию.
– У тебя температура, просыпайся, – Мартин сидел на краю кровати и пытался добиться от дочери хоть какой-то реакции. А она лишь испуганно моргала глазами и смотрела на него.
– Я так плохо спала, совершенно не выспалась, – шепнула Офелия. Губы пересохли, голова болела, а глаза от яркого утреннего солнца слезились.
– Уже довольно поздно, я позвонил в школу, сказал, что тебя не будет в ближайшую неделю. Ты где-то очень здорово простудилась. Надеюсь, что ничего серьезного. Давно ты так не болела, – Мартин сокрушенно смотрел на дочь, вертя в руках градусник.
– Придется пить лекарства, да?
– Конечно, без этого никуда. Сегодня я побуду с тобой дома, а завтра мне придется выйти на работу. Справишься одна?
– Справлюсь. Если что – позвоню тебе.
– Хорошо. Сейчас я принесу тебе жаропонижающие и всё же вызову доктора. Хочу убедиться, что это действительно простуда.
– Папа! Ты же доктор! – Офелия ужасно не любила чужих врачей.
– Да, но тебе нужен другой врач. Не переживай так сильно. Вспомни, сколько ты болела в детстве? И врачи всегда приходили хорошие, добрые.
– Ладно… Неси лекарства, и я буду спать, голова ужасно мутная, словно в неё налили молока…
Практически весь день и всю следующую ночь Офелия провела во сне. Температура не желала снижаться, и девочка от бессилия засыпала, едва выпив лекарства. Мартин переживал за дочь, но наступивший день вынужденно провел на работе. Офелия периодически звонила отцу, сообщала о своём состоянии: оно не обещало ничего хорошего.
Всю неделю Офелия провела в постели. Лекарства помогали плохо. Врач, навещавший её ежедневно, серьезно поговорил с Мартином и предложил забрать его дочь в стационар. Он подозревал воспаление легких или пневмонию. После короткого обсуждения, единогласно было решено отправить девочку на лечение в больницу.
Палата встретила Офелию пустотой и запахом лекарств. Единственное окно выходило на город, унылый и серый в этот зимний день. Одноклассники бесперебойно писали сообщения с пожеланиями выздоровления, звонили обеспокоенные бабушки, поэтому телефон пришлось поставить на беззвучный режим. Офелии было ужасно обидно, что зима проходит в болезни, что учебу пришлось отложить, да и больничная койка – совсем не то, что своя домашняя уютная кровать. Забегала Лили, принесла вкусностей, поболтала с Офелией минуту и убежала домой, чтобы не тревожить больную.
В первые часы пребывания в больнице за лечение активно взялись врачи стационара – сделали снимок легких, взяли десяток анализов (так показалось Офелии в расстроенных чувствах), сделали пару уколов и обещали вечером поставить капельницу. От досады и обиды она была готова расплакаться каждую минуту. И постоянно ругала себя за это, стыдно в таком возрасте постоянно рыдать. Врачи даже не могли точно сказать, что с ней и когда она сможет отправиться домой. Но Офелия понимала, что состояние довольно серьезное. У неё не было сил просидеть в постели даже пять минут. Из-за постоянного жара она плохо спала и почти ничего не ела. Восстановление точно не будет быстрым. Хорошо бы к концу зимы прийти в себя. Офелия закрывала глаза и снова засыпала, без снов, просто погружаясь в горячечную темноту.
Два дня спустя врачам удалось сбить температуру, но к ночи она всё равно поднималась. Лечение изменили, в надежде, что новые лекарства помогут. Диагноз подтвердился – пневмония, но откуда она взялось, никто не мог ответить. Мартин знал, что Офелия никуда кроме школы не выходила, переохладиться или подхватить вирус, который способствовал бы развитию воспаления, тоже не могла. Оставалось верить врачам и надеяться, что лечение будет эффективным.
Очередная горячечная ночь выдалась крайне тяжелой, Офелия никак не могла проснуться, спасаясь от кошмаров, изводивших её и без того уставшую голову. Она перестала понимать, снятся ли ей все те ужасы, которые пробегали перед глазами или они происходят на самом деле: гигантские волны, вопреки всем законам природы, добиралась до городка, и смывали его, оставляя лишь голые стены домов, как пустые коробки; склоны холма осыпались, под натиском земли трещали старые корявые деревья; а потом всё смешивалось в единый поток и неслось в бездну. Офелию обдавало жаром из разверзшейся земной коры, и она кричала, беззвучно и долго, пытаясь в панике отойти от края, но никак не могла. Ещё секунда и огонь поглотит всё вокруг. Вдруг она ощутила холодное прикосновение к своему запястью и оглянулась.
– Офелия, – тихо прошептал кто-то, крепко держа её за руку.
– Жарко, – еле слышно ответила Офелия.
– Проснись, жарко только во сне. Открой глаза, ну же, – кто-то настойчиво говорил, твердо, уверенно, побуждая девочку подчиниться.
– Не могу, – она действительно не чувствовала, что может поднять тяжелые непослушные веки.
– Можешь, ты должна победить болезнь, – кто-то замолчал, и Офелия почувствовала легкое прикосновение к своим растрепанным волосам.
Сделав над собой огромное усилие, заставив поверить в то, что всё вокруг – нереально и она может,
