Александра усмехнулась, но в этой усмешке было мало радости.

– Ты что, Сашок? Чем недовольна? Выглядишь просто потрясно, я тебе врать не буду!

– Да нет, все о'кей. Как говорится, исправимых изъянов нет. Идем, если ты готова. Только хочу еще раз напомнить, что вся ответственность за сегодняшний вечер целиком и полностью лежит на тебе, авантюристка!

Маринка тяжело вздохнула.

– Уже трепещу... Ага, вот и Вован подъехал!

Со двора, приглушенный закрытыми окнами, долетел автомобильный клаксон, он резко пропиликал обрывок какой-то знакомой мелодии.

– Какой еще Вован, Господи?! Я думала, мы поедем на метро!

– Ни в коем случае! Гулять так гулять! Вован – мой кореш по рынку, можно сказать, сосед: рядом сидим. Он любезно согласился подбросить нас до центра. Не волнуйся, я его предупредила, что развлекать дам разговорами вовсе не обязательно.

– А он усек?

– Сказал, что усек. У Вована есть два хороших качества: понятливость и обязательность. Правда, это единственные...

Вид вечерней Москвы, залитой разноцветным мерцающим неоном и движущимися потоками автомобильных огней, потряс Сашу еще больше, чем Москва под голубым осенним небом. Поэтому она совсем не обращала внимания на низколобого качка, сидящего за рулем, который изредка перебрасывался словами с Маринкой и гораздо чаще посматривал в зеркальце на ее подружку. Последняя опомнилась только тогда, когда водитель джипа высадил их в каком-то переулке.

– Дальше не могу, девчонки, извиняйте. На Тверской ментов как собак нерезаных, а у меня левый подфарник плохо контачит, обязательно прицепятся, падлы...

– Спасибо, Вовчик, с меня причитается!

Джип фыркнул, мигнул «неконтактным» подфарником и, развернувшись прямо посреди улицы, в одно мгновение исчез из виду. А девушки через пять минут влились в широкую, бурную живую реку, именуемую Тверской улицей, и поплыли по течению.

Саша не сразу сообразила, что они прибыли в самый центр столицы. А сообразив, хотела подивиться, но не успела. Неожиданно Маринка остановилась у неприметного на первый взгляд погребка без неоновых огней.

– Нам сюда.

Две каких-то странных лампадки освещали дверь подвальчика, отделанную бамбуком, и выдержанную в таком же стиле вывеску: «Ресторан-бар „Сафари“. В полукруглых, задрапированных изнутри бамбуковыми шторками окошках, едва пропускавших наружу мягкий свет, Александра разглядела что-то похожее на охотничьи дротики, причудливые африканские маски темного дерева и даже высокий барабан.

Весь этот экзотический антураж всколыхнул в Сашиной душе неясные ассоциации, словно она внезапно столкнулась с чем-то, что некогда занимало значительную часть ее жизни, но давным-давно из нее ушло.

– Странное местечко, Маринка! Интересно, где ты отхватила такого администратора?

– Скоро узнаешь, – загадочно отвечала подруга. – Я же сказала, что тебя ждет сюрприз...

Она смело спустилась по ступенькам и постучала в запертую дверь маленьким костяным молоточком. Александра, которая осторожно держалась на заднем плане, только-только собралась усомниться в эффективности подобного средневекового способа, как внутри ресторанчика мелькнула тень, и дверь распахнулась. Очевидно, дверной молоток служил лишь маскировкой обычного электрического звонка или другого сигнального устройства.

На пороге появился высокий симпатичный парень в шортах. Назвать его швейцаром не поднимался язык. Скорее он походил на охотника – участника сафари. Для полноты впечатления не хватало лишь оружия и пробкового шлема.

– Добрый вечер. Что вам угодно?

Поздоровавшись, Маринка наклонилась и сказала что-то экзотическому вышибале почти на ухо. Тот кивнул и вежливо отступил внутрь помещения, приглашая девушек:

– Да, вас ждут. Прошу!

«Однако!» – подумала Саша, которой все больше овладевали недоумение и смутная, необъяснимая тревога.

Эти чувства захватили ее с головой, как только она оказалась внутри бара-ресторана. Даже настроенная на Маринкин сюрприз, – Александра все-таки не ожидала увидеть ничего подобного. У нее возникло ощущение, что она и впрямь попала в кабачок, затерянный где-то в Центральной Африке, на границе джунглей и саванны. Повсюду были бамбук и лианы, маски и статуэтки, характерные культовые и бытовые предметы – от копий из слоновой кости и ожерелий из зубов тигра до посуды, которой позавидовал бы любой этнографический музей. Множество охотничьих трофеев украшали небольшой – столиков этак на десять-двенадцать – зал. Головы какой-то винторогой антилопы, черной пантеры и даже носорога, чучела дикобраза, павлина, молодого крокодила, еще каких-то несчастных птиц и зверушек... В огромной клетке за стойкой бара порхали разноцветные попугаи; они вопили, перекрывая рассыпчатые звуки стилизованной африканской музыки – еле слышной и потому неназойливой.

Во всем этом была лишь одна несообразность. По законам жанра, отдыхать за стойкой бара и за столиками этой таверны должны были белые охотники, а туземцы и туземки – обслуживать их. Здесь же все было с точностью до наоборот. Саше бросилось в глаза, что посетители ресторанчика – сплошь иностранцы, преимущественно негры. Правда, почти все они были с белыми спутницами. В отличие от обслуживающего персонала, публика была одета явно не для сафари.

Появление в подвальчике двух новых персонажей не прошло незамеченным. Однако цветным прожигателям жизни не дали возможности долго пялиться на наших подружек. Привратник-вышибала быстро передал девушек с рук на руки другому «охотнику», тоже шепнув ему что-то на ухо, а тот – с еще более любезным и почтительным видом – проводил их через зал в отдельный кабинет.

– Прошу сюда, милые дамы. Желаю приятно провести вечер в нашем заведении! – И прежде чем Александра успела открыть рот, метрдотель в шортах растаял за плотным занавесом – разумеется, бамбуковым.

Саша повернулась к подруге.

– А ты у нас, оказывается, важная птица! Объясни мне, наконец, что означает вся эта чертовщина? Зачем ты меня сюда притащила?

– Не я, Сашок! И притащила не я, и важная птица – тоже не я, к сожалению.

– Что значит – не ты?! А кто же? И почему, черт побери, стол накрыт на троих?..

Где-то сбоку нежно звякнули бамбуковые висюльки.

– Я надеялся, ты не будешь возражать, если я присоединюсь к вам без твоего приглашения. А, Саша?

Этот голос... Он сразу пробился к ней через семь с половиной лет разлуки – низкий грудной голос с мягким акцентом и богатыми интонациями. При первых же его звуках Александра поняла, какие именно воспоминания не давали ей покоя с той самой минуты, как она увидела вывеску «Ресторан-бар „Сафари“. Только она не могла сразу вспомнить все, потому что считала ту разлуку вечной, окончательной...

Медленно-медленно, чтобы не потерять самообладания, она повернула голову.