Специально для олигархии был выстроен специализированный медцентр, который все сейчас на военный манер называли медсанчастью.

Лаборатория Цессарского располагалась не так глубоко, в секторе УЛЬТРА имелись объекты и более глубокого заложения. До лаборатории можно было добраться через Премиум-сектор.

Войдя в лифт, Клён нажал особую комбинацию кнопок и провёл своей ключ-картой по датчику считывания. Лифт начал мягко опускаться вниз, затем сдвинулся вперёд и влево. Система лифтов была разработана при участии лучших инженеров, сектор УЛЬТРА оплетал бункер подобно замысловатому лабиринту, и человек, случайно попавший в него, ничего не смог бы обнаружить, кроме пересекающихся старых коридоров. Туда, куда простым обывателям вход был воспрещён, путь перекрывали тяжёлые автоматические двери с запорным механизмом кремальерного типа.

Шагая по коридору, Клён заметил свежие следы на пыльном полу и белый порошок. Это был хороший знак – значит, Ашот Маркорьян уже принял негласное приглашение. Квасину на правах старшего администратора было позволено вносить изменения в ключ-карты гостей, вот он и предоставил Маркорьяну доступ в УЛЬТРА, чтобы он мог побродить, восхититься, может быть, даже послушать некоторые разговоры, которые ему было разрешено услышать. Ашоту была уготована роль праздношатающегося распространителя слухов. «Словно мухи тут и там ходят слухи по домам, – припомнил Клён старую песню юности, – а беззубые старухи их разносят по умам». Ашот не был беззубой старухой, но был наркоманом со стажем, стремительно теряющим остатки скудного ума, а, следовательно, пыльные коридоры вполне могут превратиться для него в настоящую Шангри-Ла, страну грёз и мечтаний. В сектор УЛЬТРА было много входов, а Ашот любил искать приключения.

Наконец Клён остановился перед массивными дверями лаборатории. Он знал, что за ним сейчас наблюдают несколько небольших камер. Когда охрана убедилась в том, что это действительно он, Клён поднёс к считывателю двери ключ-карту, механизмы кремальеры пришли в движение. Дверь отошла на несколько сантиметров в сторону, ровно на столько, чтобы смог протиснуться один человек средней комплекции.

Миновав дверь, Клён оказался в небольшой камере первичной дезинфекции: помещения лаборатории должны были оставаться абсолютно стерильными. Чисто теоретически даже если весь бункер будет заражён, лаборатории смогут продержаться в автономном режиме несколько недель. Клёну пришлось преодолеть ещё несколько таких камер, прежде чем попасть в лабораторию.

При входе его встретил Цессарский. Аполлон Иосифович лучился радостью:

– Проходите-проходите, Константин Фёдорович, рад видеть! Мы нашли очень много интересного в архиве Карпова, сейчас им занимается этот замечательный юноша, Ахмед кажется…

– Ахмад, – поправил Клён.

– Ах да, конечно-конечно…

Клён прошёл вслед за Цессарским и увидел Ахмада, который сидел за небольшим ноутбуком в металлическом корпусе. На экране виднелась стена каких-то файлов и папок. Заставка на экране изображала панораму Москвы.

– Трофей, – догадался Клён.

– Именно, – подтвердил Ахмад. – Документы, незавершённые доклады. И, главное, портативный принтер.

Ахмад отъехал на кресле немного в сторону, пошарил рукой и протянул Клёну прибор, более похожий на небольшой цилиндр с двумя щелями.

– Кондор говорил, что в чемодане ещё были подписанные листы бумаги и золотой «Паркер».

– Да, и теперь…

– И теперь мы можем сделать за Карпова любое заключение, да и вообще оформить любую бумагу. А с остальным что?

– Абузар говорит, ничего ценного, только пара записок на имя премьера, которые касаются возможной природы Штамма. Остальное – какие-то доклады, научные работы. Вся информация, которая может нам пригодиться, вот на этом ноутбуке.

– Значит, всё остальное, кроме ноутбука, принтера, подписанных листов и «Паркера», мы можем спокойно сдать в случае необходимости, а записки на имя премьера только подогреют интерес наших дорогих друзей. Стремимся в Васюки!

– Вы наверняка хотели сказать, в Раменки, – хитро прищурился Цессарский.

– Именно, Аполлон Иосифович, – подтвердил Клён, – но нужно будет ещё подготовить проект Мины. Проследите за тем, чтобы противоядие было быстродействующим и синтезировалось в нужных количествах.

– Вы уверены, что это будет оправданно – подвергать бункер такой опасности?

– Не будет никакой опасности, Аполлон Григорьевич, – терпеливо пояснил Клён, – обычное пищевое отравление, к тому же будет отравлено только дневное меню секторов ВИП и Премиум. Летальных эффектов быть не должно, если помощь будет своевременно оказана. Они всего лишь будут несколько дней мучиться кишечным расстройством, но это подтолкнёт их к действию.

– И то верно, – в глазах Цессарского блеснул очень нехороший огонёк. – Паразитов надо травить!

Неожиданно в помещение вошел Данаифар и присоединился к разговору:

– Я тут нашел несколько занятных докладов. Совсекретных, разумеется. – Он протянул Клёну несколько листков и прокомментировал их содержание: – Доклад на имя президента и премьера. Текст идентичен, разница лишь в финансовых расчётах. Помню, как писал эти доклады на основе наших с Вильманом разговоров, потом добавил, что всё очень хорошо, исследования продвигаются. Это было за два дня до того, как Вирус пришёл в Россию. Карпов был готов на всё, чтобы выбить денег и попасть в Раменки.

Клён полистал доклады и остался удовлетворён. Это как раз то, что подойдёт для Элькина и Бегемота. Нужно ещё озаботиться организацией прямой линии между Раменками и бункером. Причём Раменки будут находиться здесь, в этой самой лаборатории.

Бункер под «ЦКБ с поликлиникой» Управления делами президента, Москва,

улица Маршала Тимошенко, 18-й день после Заражения

На сегодняшний вечер Таша надела чёрное платье, которое подчеркивало фигуру, делая её более хрупкой и беззащитной. Украшением служила крупная розовая жемчужина на золотой цепочке, когда-то украденная ею из кармана случайного любовника. Чёрные замшевые туфли с десятисантиметровыми каблуками золотого цвета завершали наряд, делая его утончённым. Таша возлагала надежды на этот вечер, она желала обольстить Альберта и как бы невзначай заманить в постель, расставив таким образом все точки над «i» в их отношениях с Ашотом.

Казино сверкало огнями хрустальных люстр, отражавшимися в зеркале потолка. Хрустальные фужеры на столах и стойках бара подхватывали это сверкающее великолепие. Зелень столов и тёмно-бордовые драпировки диванов сочетались с рисунком мраморных полов. Конечно, по роскоши оно уступало сказочно красивым казино Лас-Вегаса или Монако, но по блеску и разнообразию азартных игр – едва ли. Здесь были представлены и американская рулетка, и крэпс, и блек-джек, и несколько вариантов покера, и игровые автоматы.

Казино было самой старой частью «нового» бункера. Собственно, с него и началась модернизация и ремонт самого бункера, строительство ВИП– и Премиум-секторов. Когда в 2009 году в стране были образованы четыре игровые зоны и тридцать три казино Москвы были закрыты, предприимчивые акционеры «Славянского» оборудовали и открыли здесь подпольное казино. Вначале эта была небольшая комнатка со столами для игры в покер и рулетками. Впоследствии площадь игрового зала была расширена до нескольких залов. О подпольном казино знала вся элита и бомонд Москвы. Некоторые высокие правительственные чиновники тоже неоднократно были замечены в казино; может быть, поэтому, а может, потому, что баснословных доходов казино хватало на раздачу взяток даже мелким клеркам и правоохранителям, оно процветало и никто из его владельцев не был уличён в коррупции или извлечении незаконных доходов.