И мной бы помыкал рехнувшийся поэт,

Но это мой удел, другого мне не надо,

А в мире варваров мне вовсе места нет —

И видя пришлецов, толпящихся кругом,

Я с ними бился бы бок о бок с тем врагом,

Которого привык считать исчадьем ада,

Поскольку не имел понятья о другом [8, с. 350].

Таким образом, характер развития жанра баллады во многом связан с неоднородностью современного поэтического процесса, который ориентируется на «традиционную» и «авангардную» линии. Поэты-традиционалисты чаще всего разрабатывают лирическую балладу, в которой представлено философское осмысление мира и человека. Синтезируя в себе жанровые черты элегии, баллада представляет рефлектирующего героя, который осмысливает свое прошлое, размышляет о потере духовных связей с малой родиной, близких людях, утрате нравственных ценностей. Мифологизация городского пространства как символа юности, лирико-драматические переживания, осознание многочисленных утрат и потерь становятся отличительными особенностями балладного творчества О. Хлебникова, О. Чухонцева, И. Кабыш, С. Кековой и др.

2.3. Литературная игра как сюжетообразующее начало жанра баллады в поэзии «авангардной» парадигмы

Балладный синкретизм становится весьма привлекательным и для поэтов «авангардной» парадигмы. В отечественной поэзии в конце 1980-х – 1990-х гг. к балладе обращаются такие авторы, как В. Соснора, Т. Кибиров, И. Иртеньев, Ю. Арабов, Е. Шварц, Д. Воденников и мн. др. Отличительными чертами их поэтического творчества становятся литературная игра с классическим наследием русской и мировой литературы, абсурдизм повествования, мистификация, разного рода языковые нарушения. Чаще всего в основу балладных сюжетов кладутся события, тяготеющие к необычности и сверхъестественности. Поэтика жанра баллады в творчестве поэтов-авангардистов отличается выдержанностью таинственно-мистической составляющей, игрой с необычными сюжетами, образом нарратора, проницаемостью миров.

В этой связи интересно проанализировать специфику функционирования жанра баллады в поэзии Т. Кибирова, творчество которого занимает особое место в современном литературном процессе. Он один из наиболее известных поэтов-постмодернистов. Первые поэтические произведения Т. Кибирова, появившиеся в сложную, переходную для России эпоху конца 80-х гг. XX в., сразу же обратили на себя внимание читателей. Его стихи стали своеобразным индикатором постсоветской эпохи, так как ему удалось передать мироощущение личности, живущей в кризисное время, на рубеже веков, в пространстве культурного вакуума, в эпоху ломки старой мировоззренческой системы, которая, в силу исторических причин, оказалась практически разрушенной, а новая еще не сформированной. При этом стоит отметить, что кибировский лирический герой, тесно слитый с образом самого поэта, не только осмеивает уходящую в прошлое постсоветскую эпоху, но очень часто испытывает лириконостальгическую грусть по ней.

Отличительной чертой поэтики Т. Кибирова является деканонизация образов советских вождей, созданных официальным искусством («Когда был Ленин маленьким», «Жизнь К. У. Черненко»), пародирование канона соцреализма («Лесная школа») и материалов постперестроечной печати («Песни стиляги»), реабилитация запретных тем («Сортиры») и др. Передать специфику трактовки данных тем поэту часто помогает поэтический диалог с классическим наследием (Пушкиным, Лермонтовым, Маяковским, Блоком, Пастернаком и мн. др.), разного рода аллюзии, реминисценции, коллаж, литературная игра.

Пародию и иронический гротеск можно определить как основные приемы Кибирова-постмодерниста. Все поэтическое творчество автора отличается подчеркнутой литературностью, осознанной цитатностью и нескрываемой жаждой игры со своим читателем. Характерной особенностью соприкосновения поэта-постмодерниста с классическими текстами является то, что автор, лирически обживая «чужой» текст, обогащает его собственным личностным отношением, делает его «своим», как бы заново его порождает. Синтезируя старое и новое, свое и чужое, традиционное и новаторское, поэт тем самым репрезентирует многообразие своего творчества, генетические корни которого питаются неиссякаемыми возможностями классического наследия.

Однако стоить отметить, что оригинальная творческая практика поэта-постмодерниста порождает разного рода мнения о специфике его творческого метода и принадлежности к различным направлениям современной поэзии. Так, например, О. Богданова склонна рассматривать его творчество в русле постмодернистской практики «московских концептуалистов» (Д. Пригов, Л. Рубинштейн, С. Гандлевский, Д. Новиков и др.). Но вместе с тем она доказывает, что в отличие от них Т. Кибиров создает свой «особый художественный мир, моделирует свой образ современной действительности, его представления об окружающем окрашены собственно кибировской субъективностью» [93, с. 507].

И. Васильев, называя Т. Кибирова поэтом, «близким концептуализму», в то же время дистанцирует его от представителей данного течения [99, с. 39]. М. Айзенберг говорит о том, что метод концептуализма приложим к Т. Кибирову «косвенно» и «опосредованно» [75, с. 7]. По мнению С. Гандлевского, поэзию Т. Кибирова можно отнести к «критическому сентиментализму» [109, с. 229]. М. Эпштейн отмечает в его творчестве сочетание постмодернистской техники письма с очевидной установкой на обращенность к лирическому «я». Как поэтическую доминанту его поэзии литературовед выделяет «ностальгическую установку» [263, с. 140]. Похожую точку зрения высказывает и И. Скоропанова, которая объясняет особую популярность поэта в конце XX в. спецификой образа лирического героя, обладающего «особой душевной организацией» [236, с. 370].

Весьма подробно индивидуальный стиль автора и его творческая манера рассмотрены в монографии Д. Н. Багрецова. Исследователь напоминает, что Т. Кибирова традиционно причисляют к концептуалистам, хотя сам поэт отрицает свою принадлежность к этому поэтическому течению. По мнению Д.Н. Багрецова, на раннем этапе своего творчества Т. Кибиров «формально принадлежал к концептуалистам и до сих пор использует некоторые характерные для этого направления приемы. Однако в содержательном плане его творчество содержит ряд принципиальных отличий, не позволяющих отнести поэта к концептуалистам. Отличия эти относятся к содержательному уровню поэзии Т. Кибирова и состоят, главным образом, в ностальгической модальности, личном лиризме и конструктивном диалоге с претекстами. Дополнительным фактором, не позволяющим отнести Т. Кибирова к концептуалистам, служит его ироничное, преимущественно негативное отношение к постмодернизму, одним из направлений которого является и концептуализм» [83, с. 139].

Действительно, мы должны согласиться с тем, что поэзия Т. Кибирова – это гармоничное соединение и сосуществование, казалось бы, несоединимых направлений, таких как «критический сентиментализм», концептуализм, соц-арт, ироническая поэзия. Поэт мастерски манипулирует разными советскими идеологемами, концептами как обратной стороной «идеала», причудливо и иронично играет образами, цитатами, мотивами, ритмами, рифмами и отдельными словами многих легко узнаваемых текстов русских классиков – Пушкина, Тютчева, Некрасова, Мандельштама, Маяковского и др. Интертекстуальность, игра, диалогизм обнаруживают в его творчестве свою специфику. Но тем не менее автор не отказывается от лирического «я», для него чрезвычайно важен элемент интимности, насыщение произведений автобиографическим материалом. Поэзия воспринимается им как личное, домашнее дело, отсюда мотивы самолюбования, самообожания в описании лирического героя.

Диалогизм, цитатность, как мы уже отмечали, становятся одними из главных приемов поэтики автора. Его поэтический мир наполнен голосами, образами других поэтов, деконструированной пословичной мудростью. При этом стихи Т. Кибирова не оставляют впечатления компилятивности, не звучат вторично,