— Ну, типа того, — пожал плечами Чехов. — Чушь, конечно, но вещь и в самом деле уникальная.

— Это точно, — согласился я. — И что я должен буду делать в обмен на такие дорогие подарки?

— Не подарки, а экипировку, — поморщился гетман. — Хороший сталкер должен быть снабжен всем необходимым. А ты можешь быть лучшим в группировке.

— И заниматься тем же, чем занимались Шрам с Меченым, — сказал я. — Зачищать блокпосты и базы «Долга» и мародерничать вместе с Охотниками во благо «Свободы». Вроде надавно вы осуждали такое поведение? Когда оно касалось вас.

Чехов поморщился.

— Так живет вся Зона. И не только она. Во всем мире существует один закон — не ты, так тебя. Слабый дохнет в нищете, сильный разделяет и властвует. И всегда лучше присоединиться к сильному, чем остаться в нищете и одному.

Я покачал головой.

— Может, оно и так, — сказал я. — Но мне не нравятся законы «Свободы». Я хочу уйти.

— Ну что ж, иди, — неожиданно легко согласился Чехов. — Только для начала взгляни сюда.

Неуловимым движением профессионального убийцы он повернул ко мне экран нотбука. Такой же, как на ставшим моим наладоннике Кобзаря, только больше раза в четыре. И с лучшим разрешением. На котором был отчетливо виден серый периметр базы «Свободы», заполненный вяло шевелящимися зелеными точками. А на некотором расстоянии от внешних стен периметра активно двигались россыпи красных точек. И было их гораздо больше, чем зеленых.

— Как ты догадался, зеленые точки — это мои бойцы. А красные — Всадники.

Об этой группировке ничего не было сказано в «Энциклопедии», поэтому я непонимающе уставился на Чехова.

— Ничего не слышал о Всадниках Апокалипсиса? — удивился гетман. — Хотя, оно и понятно. Эта группировка появилась недавно и те, кто с ней столкнулся, ничего не успели занести в свои КПК. Что ж, кратко просвещу, не вдаваясь в тошнотворные подробности, которые до конца сам не знаю. Несколько Выбросов назад две ученые особи женского полу из научного лагеря нашли новый артефакт, обладающий уникальными свойствами. При прикосновении к телу биологического объекта артефакт на несколько минут меняет молекулярную структуру участка на который воздействует. Причем таким образом, что этот участок вместе с костной тканью становится податливым словно пластилин, из которого можно лепить что угодно. И что угодно в него вживлять. После чего плоть обретает прежние свойства, причем обработанный участок сохраняет приданную ему форму и не отторгает вживленные в него инородные тела. Не знаю в подробностях, что там у них в лагере произошло, но вроде как научницы были медиками, знающими основы хирургии, в том числе и пластической. Короче две посредственные бабенки посредством артефакта сделали друг из друга писанных красавиц, и, небезосновательно опасаясь, что коллеги артефакт у них отнимут, рванули в Зону, перед этим сбросив информацию о новом чуде в Интернет.

— Понятно, — сказал я. — Все страхотушки рванули в Зону.

— Точно, — кивнул Чехов. — И не только бабы, мужики тоже. И еще вопрос кого больше, тех или других. При этом мало кого остановил тот факт, что артефакт радиоактивен и при его использовании запросто можно подхватить лучевую болезнь первой, а то и второй степени. И накачивайся, не накачивайся водкой с медикаментозными радиопротекторами, а свои двести-триста рад по-любому получишь. Хирург-то в костюме высшей радиационной защиты операцию проводит, а пациенту никак не защитить тупую пьяную морду, из которой делают лицо ангела. На выходе красавцы и красотки получаются нереальные, у которых, правда, от радиации мозги набекрень съезжают. Наглядный пример тому ты уже видел, его Циклоп приволок на нашу голову. За то артефакт «Фотошопом» и прозвали. Правда, в основном живут те мистеры и мисс совершенства мало, порой от силы недели две-три после правки. И агрессивными становятся хуже безглазых собак. Но кому-то везет, живут и здравствуют. На то она и Зона, чтобы некоторых за своих держать.

Чехов повернул нотбук экраном к себе.

— Вот сейчас везучие и собрались по нашу душу. Не думаю, что так уж виноват Циклоп, отловивший Всадницу. Уж больно быстро они под наши стены всей кучей притащились. Даже для фенакодусов. Не иначе еще до этого готовились вскрыть нашу базу как консерву.

Я начал кое-что понимать.

— Значит, Всадники они потому, что…

— Как-то научились приручать этих тварей, — продолжил мою мысль Чехов. — Причем с ними им никакой Выброс не страшен — фенакодус сворачивается прям на земле как кошка, а два, а то и три всадника под него забираются. И тепло, и Выброс по фигу. Жрать захочешь — фенакодус срыгнет тебе прям в рот немного фарша — он его в защечных мещках пережеванным таскает на случай голодухи.

Я невольно поморщился. Жвачка из пасти первобытной лошади — это слишком.

— Вот именно, — сказал гетман. — Этим тварям постоянно нужна еда. А жрут регрессировавшие лошадки только мясо. По фигу чье, человечье или мутантово. Мутанты-то их за версту чуют и разбегаются как от огня. Сталкерским группировкам хуже приходится. Часовые часто даже не успевают подать сигнал бедствия — их снимают раньше. Недавно вот группировку «Демонов» схрючили, полтораста человек — и хоть бы кто подавился. Удивляюсь, как это Циклопу удалось у Всадников девку умыкнуть и живым назад вернуться.

— Вы сами только что сказали — некоторым везет, на то она и Зона.

— Точно, — кивнул Чехов. — Но всякому везению бывает предел. Поэтому выбор у тебя небольшой — или с нами, или за ворота к Всадникам. Только они чужих не любят если только это не клиент на операцию с Большой земли и с большими деньгами. Этим правят морду и отпускают, если они не решат остаться в группировке. Остальных скармливают лошадкам.

— Понятно, — сказал я. — Пожалуй, я рискну.

— Твой выбор, — развел руками Чехов. — Не смею задерживать. Последнее желание перед смертью есть?

— Есть, — кивнул я. — Отпустите со мной девчонку, которую захватил Циклоп.

Чехов внимательно посмотрел на меня и задумался, медленно постукивая кончиками пальцев по крышке стола.

Думал он недолго.

— Что ж, — произнес гетман, — желание у тебя разумное. Может, при таком раскладе не сразу тебя разделают, а поутру, когда у тварей основная кормежка. Ты ж вроде как за нее тогда у костра впрягся. Глядишь, и она за тебя впряжется, в чем я, правда, сильно сомневаюсь. Но тут видишь какое дело… По закону «Свободы» девка — собственность Циклопа. А Циклоп потребует за нее хорошую цену.

— Ясно, — сказал я. — Денег у меня нет, так что…

— Погоди, — тормознул меня Чехов. — Денег нет, но хабар у тебя знатный имеется.

И показал глазами на рукав моей куртки.

Надо же! Круто у них тут цыганская почта работает! Не успел Метла где-нибудь у костра насчет моей «Бритвы» языком чесануть — а начальство уже в курсе.

Нож было жалко. Но девчонку жальче. Какая разница, звено Секача или охрана Чехова пройдется по девчонке «трахом» после того, как главный получит своё? Им перед штурмом базы бояться нечего — если сюда вломятся Всадники, пощады никому по-любому не будет.