Мне очень нравились эти цветы. Они хоть и мелкие, совсем не изящные и простенькие, но тем не менее любимые. Нежно-голубые соцветия с желтой сердцевиной и длинными стебельками, на моих волосах они смотрелись как россыпь звёздочек.

— Вы такая бледная, госпожа, — подала голос горничная, которой явно надоело наблюдать за кислым выражением на моём лице, и она решила попытаться завести хоть какой-то разговор. — Плохо спали?

— Отвратительно, — сообщила ей, стараясь не вспоминать о прошедшей ночи.

Кто бы мог подумать, что тело может так предавать и все доводы о ненависти исчезать под напором искушенного мужчины. Куда наивной северянке тягаться с опытным сердцеедом, о котором вздыхают все столичные дамы?

— Ох, я тоже почти глаз не сомкнула. Так переживала за герцогиню. Так волновалась, — защебетала Криста.

— Уверена, в Академии ей помогут, там лучшие специалисты.

— Молюсь Богине за неё. Вчера даже сходила на вечернюю службу. И не я одна. Герцогиня хорошая женщина и заслуживает счастья.

— Ты молодец, — рассеяно кивнула я.

Смотреть на собственное отражение, встречаться с тусклым взглядом серо-зелёных глаз было тяжело. В них читался укор и немой приговор в наказание за страшный грех, который я совершила во имя спасения Ивара. Но разве это оправдание?

«Элитная куртизанка», — пронеслась мысль, и я зажмурилась, дёрнув головой.

Шпилька впилась в голову, заставив едва слышно зашипеть от боли.

— Ох, простите, госпожа, я случайно, — сразу же забормотала девушка.

— Всё нормально, — ответила ей и сосредоточилась на дыхании.

— С вами точно всё хорошо?

— Голова разболелась.

— Может, вам стоит отдохнуть? Полежать? Я могу принести специальный отвар, он снимет боль.

Стук в дверь не дал мне ответить. Напрягшись, я смотрела на появившегося лакея, ожидая дурных новостей.

— Госпожа, вас ожидает господин Гремзи, — сообщил он и я сдержанно кивнула.

— Спасибо. Я сейчас спущусь.

Путь от покоев до небольшого кабинета занял от силы пару минут, но сколько всего я успела передумать и вспомнить, пока к нему шла. Вспомнилась мне и красавица Мирта, дочь мельника, самого богатого человека в нашем городке. У него в отличие от большинства всегда была работа, еда и деньги, ведь обращаясь к нему с просьбой помолоть зерно, люди были вынуждены отдать часть своего урожая. Самая богатая… но после меня. Наша ферма с отцом всегда была на отшибе, и мы не принадлежали к общей деревенской массе, но числились зажиточными, раз могли нанимать работников.

Почему семь лет назад я не подумала о том, как легко и просто Ивар обменял одну богачку на другую. Наивная дурочка, которая предпочла обвинить во всех грехах Мирту. Радовалась и даже немного злорадствовала, когда она оказалась не у дел, не понимая, что сама угодила в ловушку. И ребёнок. Почему я отказывалась верить, что это был ребёнок Ивара? Мирте тогда пришлось прикрывать позор, по-быстрому выйдя замуж за парня из соседней деревни.

Не Ивар изменился, а я отказалась верить в его меркантильность и зависть к аристократам. Закрывала глаза, унижалась, чувствуя свою вину за отложенную свадьбу. Вина… как же жестоко я сама себя наказала, прощая Ивару всё и считая, что так и надо. Даже год назад, когда он приехал всего на неделю и лишь для того, чтобы забрать меня с собой, ведь уже тогда было видно, как он изменился. Дело было совсем не в больном отце, я просто предпочла не видеть правды, погрязнув в чувстве вины.

Ведь так казалось проще. Жить в выдуманном счастливом мире лишь для того, чтобы мечта стать женой Ивара сбылась.

— Айола! — молодой мужчина бросился ко мне и крепко обнял. — Вот ты где. Я заждался.

— Здравствуй, — ответила я, высвобождаясь из его крепких объятий и не давая себя поцеловать, отходя в сторону.

Кабинет был выдержан в тёмно-зелёных тонах с тяжелыми шторами, которые не пропускали через себя солнечный свет. Всю правую стену занимал огромный шкаф доверху забитый книгами в дорогих тисненых переплётах с золочёной гравировкой.

— У тебя получилось? — нетерпеливо спросил он.

— Да. — Я протянула ему чек, который до этого сжимала в руке, и отошла к шкафу, касаясь переплётов и пытаясь прочесть хоть одно название. Но буквы расплывались перед глазами и отказывались складываться в слова.

— Торнтон? — удивлённо переспросил Ивар, разобрав подпись на чеке.

— Да. Здесь четыре с половиной тысячи, которые ты можешь обналичить уже сейчас. Долг в полторы тысячи прощен.

— Ха! Это просто невероятно! Как тебе это удалось? Я тоже собрал денег, ребята одолжили. Вот такие парни! Здесь около двух тысяч вместе с моими… Великие, до сих пор не верится. Мы справились! Айола, у нас получилось!

— Да, справились, — осторожно ответила ему, пытаясь выдать хоть какую-то эмоцию.

— Айола? Ну что же ты? — Ивар наконец заметил моё состояние и снова попытался обнять, но я отступила и покачала головой, обхватив плечи руками. — В чём дело? Злишься, да?

Глубокий вдох и ощущение падения в пропасть, но пути назад не было.

— Всё кончено, Ивар.

Лучше так, резко, честно и спокойно, без чувств и истерик. Лучше так, чем растягивать это безумие, мучая нас обоих.

— Кончено, кончено. Я спасён!

— Ты не понял. Между нами всё кончено.

Не поверил.

— Это всё из-за карт? Так я больше не буду так увлекаться. Это всё Торнтон, заманил, соблазнил, вывел из себя. Всё образуется. Айола, ты же меня знаешь.

— Нет. Как оказалось, я тебя совсем не знаю.

— Что за глупости? — наиграно рассмеялся он. — Тебя кто-то надоумил, да? Ты же любишь меня. Это всё твои аристократы?

— Ивар, хватит, — перебила его, не в силах сейчас слушать гадости про подругу и её мужа. — Не надо усугублять и без того сложную ситуацию.

— Какую ситуацию? Ты завелась на пустом месте. Наплевала на наше прошлое и мечты. Вспомни, сколько мы всего пережили, сколько выстрадали, чтобы быть вместе. И вот теперь, когда счастье так близко, ты отступаешь в сторону, бежишь поджав хвост. Я не ожидал от тебя такого предательства. Одна трудность и ты сдалась, оставив меня один на один с проблемами. Разве так поступают? — он горестно вздохнул. — Я просто не узнаю тебя. Стала совсем чужой и холодной.

— Может, ты тоже не знаешь меня так хорошо, как думал?

— Так, я понял. Ты просто злишься. Ждёшь извинений? Отлично. Признаю, я был не прав, поступил глупо и опрометчиво, повёлся как мальчишка. Но я люблю тебя. Очень сильно люблю.

Признание, которое теперь не находило отклика в моём сердце, отзываясь глухой застарелой болью.

— А как же Ненси? Её ты тоже любишь?