Упорство Роммеля в течение нескольких суровых недель было поразительным и требует специального упоминания. Когда один кризис следовал за другим, довольно часто казалось, что события доказывают его неправоту. Особенно это справедливо в отношении столкновений с переменным успехом, разгоравшихся из-за бастиона Бир-Хакейм, который стойко защищали до 12 июня французская бригада «Сражающаяся Франция» под командованием генерала Кёнига и еврейский батальон. Однако через шесть дней хорошо известный ключевой пункт Эль-Дуда и Сиди-Резег попали в руки немцев. Дорога на Тобрук была открыта, но захватить его будет трудно. Две дивизии сидели в окопах в превосходных неприступных крепостях, построенных во времена Бальбо.

И вновь Роммель проявил свою гениальность. Днем он перебросил ударную силу в направлении Бардии, причем вел войска сам. Очевидно, он намеревался продолжить преследование в сторону Египта, как в предыдущем году, и оставить Тобрук в тылу. Однако, как только пала ночная мгла, он повернул назад. Германские танковые дивизии, которые, как предполагал враг, катились на восток, повернули к Тобруку. Ночь была лунная, но при лучах африканского месяца все очертания расплывались и терялись. Танки и машины громыхали, двигаясь вперед в две колонны. Пришел удивительный рапорт: вся германская артиллерия, отправившаяся в прошлом году к юго-востоку от Тобрука, все еще находилась там нетронутой; возле нее валялись многие тысячи снарядов тяжелого калибра, которых вечно не хватало. Это сэкономило много времени и бензина. Ночь гремела стрельбой и раскатами грома, сдавленными криками, командами, произносимыми шепотом; света не было, за исключением время от времени вспыхивавших красно-зеленых сигналов карманных фонарей. Казалось, что все перемешалось и распутать клубок невозможно. В 5 утра резкий артиллерийский выстрел превратился в рев, и первые «Штуки» стремительно полетели вниз, сбрасывая груз на внешнее кольцо обороны. Враг ответил на огонь всеми имевшимися у него орудиями. Через два часа на минном поле была прорвана первая брешь благодаря мощной поддержке воздушного флота под командованием Кессельринга. Несмотря на противотанковые рвы, танки катились вперед и разрывали фронт в клочья. В полдень сражение все еще яростно продолжалось, но к вечеру Роммель въехал во главе первых танков в гавань и в город. Крепость была разрезана пополам, и цель достигнута.

В первый раз германские солдаты вступили на землю Тобрука, давнюю цель кровавой и яростной битвы. Более чем год осаждающие и осажденные мучились в этом бесплодном районе, где были одни камни и пыль, их терзали рои мух, обжигало солнце и не хватало места для маневров. Рас-эль-Мдауар, краеугольный камень западной обороны, превратился в маленький Верден. Несколько метров скалистой земли на протяжении нескольких месяцев были сценой ожесточенных сражений; сотни тысяч снарядов упали на один квадратный километр. Длинные ряды крестов стоят там сегодня. И вот наконец этот ад закончился для обеих сторон.

Утром 21 июня генерал Клоппер, комендант крепости, вместе с несколькими генералами и 33 000 солдат сдался германским войскам. Трофеи были огромными, состояли из трехмесячного рациона для 30 000 человек и десятков тысяч галлонов бензина. Если бы не эти трофеи, содержание и обмундирование танковой армии в несколько следующих месяцев стало бы невозможным. Морские конвои всего лишь раз, а именно в апреле 1942 года, смогли доставить минимальную квоту снаряжения, то есть 30 000 тонн бензина и патронов. Особенно велик был дефицит бензина, эликсира жизни для моторизованных войск, который возник из-за все возрастающих потерь танкеров в результате многочисленных потоплений.

Каковы должны были быть дальнейшие действия после падения Тобрука? Дороги на Египет открылись, и сомнительно, что враг будет способен построить новую линию перед Нилом. Если действовать быстро, реально захватить Александрию и даже Каир. В противном случае можно упустить уникальный шанс. Так считал Роммель. Верховное командование Италии и фельдмаршал Кессельринг между тем продолжали придерживаться первоначального плана: после взятия Тобрука немедленно захватить Мальту. И то и другое (напасть на Мальту и вклиниться в Египет) сделать было невозможно, потому что люфтваффе могли оказать поддержку только одной операции. Попавший под сильное впечатление из-за переоцененных эффектов от военных успехов, Гитлер склонялся на сторону Роммеля. Неправильно сдерживать командующего-победителя и выхватывать из его рук лавры победы: такие или подобные слова германские власти в Риме услышали из штаб-квартиры Гитлера. Следовательно, заручившись согласием Гитлера и вопреки убеждениям Верховного командования Италии, Роммель глубоко проник на территорию Египта, пока его измученные и существенно ослабевшие за это время войска не были вынуждены остановиться у Эль-Аламейна. Позднее он сам объявил, что им повезло, что они не пошли дальше, иначе он достиг бы Нила с не более чем тридцатью танками.

Наступление на Эль-Аламейн означало бы прекращение операции «Мальта» и утрату последней возможности захватить остров в результате непрерывных воздушных налетов 2-го военно-воздушного флота. Мальта оставалась незаменимой морской и воздушной базой для прикрытия британского конвоя по Средиземному морю и смертельной угрозой для итало-германского пути снабжения Северной Африки.

Роммель добрался до Эль-Аламейна в течение недели после падения Тобрука, после того как захватил Мерса-Матрух и Эль-Дабу. Теперь самый суровый кризис целой кампании достиг предела. Германская воздушная разведка обнаружила интенсивное передвижение британских войск в направлении Палестины. Средиземноморский флот бросил якорь в Александрии. На какой-то момент Роммель решил, что он захватил Александрию и, возможно, всю дельту Нила. Однако обе стороны зашли в тупик и остановились, не имея больше сил для дальнейшего движения. Британцы сумели соединить значительные силы, чтобы удерживать линию Эль-Аламейна, однако в течение последних месяцев лета они не смогли собрать достаточно сил, чтобы отбросить германцев назад. Со своей стороны Роммель был слишком слабым, чтобы продолжать наступление, и в большей степени из-за того, что его линии снабжения слишком растянулись, в то время как линии его противника сократились. Более того, морская служба снабжения танковой армии ослабла, как никогда.

В июле доставка на судах упала до 6000 тонн, что составило одну пятую от квоты. И вдобавок оказалось, что гавань Тобрука была недостаточно большой и что все равно нужно воспользоваться гаванью Бенгази. Расстояние по суше от гавани к фронту, таким образом, значительно увеличилось. Обратный поход колонны из Бенгази до фронта занял бы семь дней, а из Триполи – в два раза дольше, и это при том, что ехать пришлось бы по двенадцать часов в день.

При таких обстоятельствах началась битва за Эль-Аламейн, почти такая же, как в предыдущем году за Тобрук. Страшные скалы с тонким слоем пыли на них, никакого прикрытия, чтобы спрятаться от наблюдений или огня, изнуряющая жара, мириады мух, никакой свободы передвижения и каменистая почва, в которой невозможно окопаться. Еду можно было привозить только по ночам.

Черчилль полетел в Каир, чтобы самому разобраться в ситуации. Он сместил Окинлека, назначив на его место Александера, а вместо Ритчи поставил Монтгомери и наладил плотный, нескончаемый поток подкрепления 8-й армии. К середине августа кризис со стороны британцев был явно преодолен. В твердых руках заново укрепленная 8-я армия удерживала фронт от побережья до крутой обрывистой Каттарской впадины. Однако это не было единственной причиной поражения. Удар, нанесенный Роммелем 30 августа, провалился главным образом из-за дефицита бензина. Из-за неуверенности насчет бензина Роммель был готов забросить свой план об окончательной схватке, чтобы завладеть исключительно важной гаванью Александрии. Но в конце концов он доверился Кессельрингу, который пообещал ему каждый день по воздуху поставлять необходимое количество бензина. Кессельринг переправлял бензин и полагал, что полностью выполнял свои обещания, но на самом деле до армии доходило очень малое его количество, ибо воздушный транспорт сам использовал большую часть топлива по пути к позициям.