Аналогичные мысли, похоже, занимали и ранолку.

— Исполнишь, что задумала, вот только результату удивишься… — негромко проговорила Шог-Ра. — Все удивятся…

— Понимаешь, о чем это? — повернулся к девушке Иван, неожиданно для самого себя переходя на «ты».

— Думаю, да, — задумчиво проговорила ранолка. — Наверное, вот об этом, — и сделав быстрый шаг к Голицыну, поцеловала его в губы. Затем резко отпрянула и, слетев по ступенькам, побежала в сторону домиков.

— Не знаю, как все, но что касается меня — я не очень удивлен, — хмыкнул Глеб.

Что до Ивана, то он, замерев, словно соляной столп, пребывал как раз в полном недоумении.

Замг покинул изолятор через два дня: осунувшийся, с потухшим взором, и, как утверждала Шог-Ра, абсолютно ничего не помнящий с того момента, как его «Победоносец» прошел Врата: ни пребывания «в гостях», ни возвращения, ни последующей подработки Кассандрой на полставки. Что любопытно, пережитое приключение вывело ранольца на первую строчку в таблице рекордсменов: как выяснилось, в тот злополучный заход, помимо пророческого дара (или проклятия?), Замг приволок «из гостей» еще и трофей третьей категории. Пошли даже разговоры, а не связано ли как-то одно с другим, но Жарж ког Фаааг догадку решительно опроверг: мол, за долгие годы и века никаких таких закономерностей не выявлено. Ну что ж, не выявлено — так не выявлено, вам, инструкторам, виднее. Но все равно подозрительно…

Что касается Шог-Ра, то ранолка вела себя с Иваном как ни в чем не бывало, окончательно ставя того в тупик: что же это такое было?! И что следовало делать ему самому? Может быть, броситься следом? Как это там было у нашего Вещего Замга? «Не смог остановить — сможешь догнать?» А зачем? Или это не про то вообще?.. Непонятно, в общем…

Пока Замг отмокал в изоляторе, Голицын совершил свой второй заход «в гости». Всю дорогу от платформы до Врат его буквально трясло: перед глазами все время вставал Чжу Пэн, вопия в голос: вернись, неразумный! Стоило же катеру нырнуть в тоннель, как китаец и в самом деле заявился в кабину: правда, не то, чтобы во плоти, но зато в сопровождении Замга — того, прежнего, с жестким лицом и уверенным взглядом. Незваные гости расположились прямо на приборной панели, провалившись спинами внутрь обзорного экрана — впрочем, тот сейчас все равно не работал — и принялись с искренним интересом разглядывать Голицына. Иван взгляда не отвел, и — о чудо! — беспрерывно колотившая его дрожь мало-помалу унялась.

Молчание длилось минуту, может — больше: течение времени в тоннеле ощущается слабо, а цифры обратного отсчета загородил собой чертов ранолец.

— Как дела, Чжу? — выговорил, наконец, Голицын. Прозвучало довольно глупо.

Китаец лишь невесело и вроде бы виновато улыбнулся.

— Он не может ответить, — проговорил Замг. — Ведь его нет с нами.

— А ты — есть? — зло спросил Иван.

— Я? — ранолец задумался. — Непростой вопрос… Знаешь, пожалуй, меня тоже нет.

— Но ты говорить можешь…

— Это единственное, что мне осталось, — развел руками Замг. — Говорить…

— Да уж, говорить ты мастер… — бросил Голицын. — Что ты, кстати, имел тогда в виду? «Не остановишь — так догонишь»?

— «То, что невозможно остановить, можно нагнать! Вот только цену за успех придется заплатить немалую», — процитировал собственные слова ранолец. — Разве тут что-то неясно?

— Все неясно!

— Вы, альгерды, вообще тугодумы… Ладно, настанет момент — поймешь.

— Что пойму?

— Все поймешь!

— Но ты можешь объяснить? Сейчас?

— Я? — Замг как будто бы снова ненадолго задумался. — Нет, не могу, — ответил он затем.

— Почему?

— Потому что меня здесь нет… — объяснил Замг и, словно в подтверждение своих слов, медленно растаял в воздухе. Сидящий рядом с ним китаец удивленно посмотрел на то место, где только что восседал ранолец, пожал плечами — и исчез следом.

Само пребывание Голицына «в гостях» на этот раз не заслуживает подробного описания: рутина она и есть рутина. Да и трофеев стоящих добыть не удалось — сплошная пятая категория, без каких бы то ни было вариантов. А вот на обратном пути тоннель вновь преподнес сюрприз. На этот раз, впрочем, совершенно иного рода.

Едва «Победоносец» прошел Врата, Ивана рывком выдернуло из кресла — словно во все стороны сразу. Мир перед глазами расплылся, выворачиваясь наизнанку, и вот уже не было вокруг никакого мира, не было ничего, остался лишь он, Голицын, и он был всем, и он был миром. Хотя нет, если приглядеться, то имелось еще кое-что. Так, пилотское кресло не исчезло, просто стало намного меньше и… как бы это сказать… переместилось внутрь мира-Ивана — ибо вне мира существовать не могло. А если посмотреть еще внимательнее, то и вся кабина не пропала, разве что теперь не кресло находилось в кабине, а наоборот, кабина внутри кресла… И катер, катер тоже продолжал существовать — внутри кабины! А внутри катера — бесконечно малый космос…

От всего этого у Голицына закружилась голова, и тут же мир внутри него понесся в бешеном водовороте. Звезды устроили замысловатый хоровод, планеты заметались, уворачиваясь от звезд и друг от друга, астероидные пояса свернулись в воронки смерчей. Подкатила тошнота, но выхода вовне ей не было, ибо не существовало более никакого «вне»…

Хлопок — и замкнутый внутри Ивана мир, словно не выдержав гигантского напряжения, взорвался. Звезды, планеты, астероиды, его собственный катер пронеслись сквозь Голицына, торопясь занять свои законные места снаружи. Иван тяжело упал в кресло — или это кресло, материализовавшись, подхватило его из небытия? На экране перед глазами вспыхнул огромный желтый треугольник. На автомате схватив ручку управления, Голицын поспешно развернул катер, уводя тот в сторону от Врат, секунду назад выплюнувших «Победоносец» из тоннеля кормой вперед.

Он снова был «дома».

А во время своего следующего (третьего) захода Иван в первый раз увидел схарга.

«Победоносец» Голицына, доверху забитый трофеями (ничего особенного, впрочем, при самом удачном стечении обстоятельств — четвертая категория максимум) уже давно взял курс на Врата, когда панель боевого монитора внезапно вспыхнула золотом, и набат тревожного сигнала разорвал тишину кабины. Похолодев, Иван судорожно завертел головой, оглядывая экраны: Враг маячил слева по курсу, довольно далеко, явно вне зоны досягаемости С-пушки. Не медля, Голицын развернул катер кормой к схаргу и, как положено, приготовился дать деру, но в этот момент заметил еще кое-что. Враг летел не просто так! Враг преследовал Стража, неприцельными выстрелами аккуратно отжимая того все дальше и дальше от Врат. Неопознанный «Победоносец», подрагивая, уходил по дуге, отстреливаясь, но как-то неуверенно, словно через силу. «Повреждение основного двигателя, расфокусировка С-пушки», — картинка на экране словно перенеслась сюда из контрольного теста, которыми до одури пичкал курсантов Жарж ког Фаааг, и верный ответ возник в голове Ивана автоматически. Вот только здесь он означал не абстрактную цифру на экране компьютера, а реальную угрозу чьей-то жизни!