– Это сильно похоже на правду!

– Тогда хочу попросить – отмени пространство и время к такой-то матери!

– Вот послал Бог любовницу – вечно просит меня о каких-то странных вещах! Почему они вообще тебя волнуют?

По ее лицу пробежала тень.

– Ты будешь любить меня, когда я стану старой?

Он застыл с бокалом в руках и удивленно уставился на нее.

– Почему ты на меня так смотришь?

– Пытаюсь понять, откуда такие мысли у юной цветущей женщины!

– Когда-нибудь я перестану быть юной и цветущей! Представь, у меня появятся морщины, обвиснет зад…

– А на твоем прелестном лице время нарисует границы и ландшафты – так, кажется, любят говорить? И оно станет похожим на географическую карту? Не переживай, ты будешь гениальной старухой!

– Я серьезно, Никита!

Он вздохнул:

– Ты намеренно делаешь из меня поэта? Придется пойти тебе навстречу и сказать пошлость: любимая, вселенная моих чувств к тебе не знает взрыва, породившего пространство и время, и для нас с тобой нет времени и расстояний!

В глазах Полины появились слезы. Сказав, что ей надо «припудрить нос», она ушла.

Климов задумался: какой Полина станет с годами и что время может сделать с ней такого, что заставило бы его разлюбить ее? У каждого человека есть свой внутренний центр, «я», которое остается вневременным и неизменным в его собственных глазах; и пусть с годами мы меняем наружность, привычки, взгляды, но это «я», как самоощущение, продолжает быть постоянным и не зависит от возраста; вот точно так, как свое «я», он воспринимает Полину, она – его «я», и так будет всегда. Он, конечно, знает, что, вообще говоря, она обычная женщина, не совершенство, не божество, обычная женщина, у которой со временем появятся морщины и поседеют волосы, но… Эта женщина совершенна для него, вот в чем вся штука. И ему хочется стареть вместе с ней.

Когда Полина вернулась, Климов посмотрел на нее с такой нежностью, что она смутилась. У него защемило в груди, отчего захотелось многое сказать ей. «Сегодняшний странный вечер, ресторанчик, дождь за окнами, желтая роза, глаза Полины – неужели это может когда-то исчезнуть? Раствориться во времени?»

Испытывая несвойственное для себя волнение, он сказал:

– Мой печальный мим! «Счастливы дни, что мы прожили, не заметив», говорил умница Беккет, и, знаешь, согласно этому определению я прожил много счастливых дней, но, видимо, мне редкостно повезло, потому что, встретив тебя, я проживаю дни, которые замечены мною как невероятно счастливые, осознанно счастливые!

– Я благодарна тебе за эти слова! – Ее голос дрогнул. – Ты не представляешь, как они важны для меня! Спасибо…

* * *

Данилов переставал думать о Полине только во время операций. В эти минуты или часы он вообще ни о чем не думал – работал на автомате, отринув все лишнее и личное, что могло бы помешать.

Так было и на сей раз… Но этот случай оказался особенным – несмотря на все усилия хирурга Данилова, пациент умер на операционном столе. Хуже всего было то, что Данилову об этом предстояло сообщить жене умершего.

Худенькая женщина средних лет нервно ходила по коридору. Данилов тяжело вздохнул: неприятная миссия, черт побери, даже за столько лет работы привыкнуть к такому невозможно. Хотя для кого-то из его коллег это вообще не проблема.

Женщина метнулась к нему.

– Ну что, доктор?

– Сожалею… Мы сделали все, что могли…

Она покачнулась, как от удара. Данилов поддержал ее. Довел до кресла.

– Вам лучше присесть…

Наверное, следовало повернуться и уйти, обычно он так и делал, но сейчас почему-то не смог. Ужасно – кажется, за несколько минут она постарела прямо на глазах и превратилась в старуху.

Женщина горько усмехнулась:

– Видите, доктор, я не плачу. У меня больше нет слез. Все выплакала. Неделю назад муж ушел от меня. Просто оставил на столе записку, где сказал, что прошлое было ошибкой. Мы прожили вместе тридцать лет, понимаете? Я думала, что умру от боли… Но вот я живу, а его нет… Странно, правда?

Данилов растерянно пожал плечами. Молчание. Слезы. И новое признание.

– Муж ушел от меня к молодой любовнице… А вскоре с ним случился приступ, и он попал в больницу. Представляете, его девочка даже не сочла нужным приехать сюда. Какая пошлая мелодрама… Знаете, пока шла операция, я поняла, что согласна на что угодно – даже на его предательство, на его уход к любовнице, лишь бы только он был жив… Лишь бы был, пусть и не со мной… – Женщина закрыла лицо руками.

– Наверное, это и есть любовь! – выдохнул Данилов и, не в силах найти другого, более подходящего жеста, погладил ее по руке. – Крепитесь!

Он развернулся и побрел в ординаторскую, оставив женщину на ее острове горя.

Слова вдовы не шли из головы. Любовь… Что мы вообще о ней знаем, кроме того, что «загадка сия великая есть»?! Он закончил рабочий день привычным ритуалом – налил водки и залпом выпил. Снимаем стрессы – доктор сам себе прописал. Его смена закончена, и можно идти домой, но он не спешит. Раньше Данилов мчался домой из-за жены, а теперь многое изменилось. Полина стала отчужденной, и это для него больнее всего – он привык к тому, что жена видит в нем друга, нуждается в его любви и поддержке. Собственно, их история и началась с того, что, познакомившись со странной хрупкой девушкой, похожей на озябшую, раненую птицу, Данилов захотел отогреть ее в своих руках. После свадьбы он с радостью наблюдал, как Полина постепенно оттаивает, возвращается к жизни. Супруги были счастливы, а потом что-то случилось, сломалось, и Данилов стал не нужен. Вот незадача – сделаться в одночасье абсолютно бесполезным… Полина стала тяготиться им. Это раньше они могли читать вслух любимые книги, гулять вечерами в Летнем саду – сейчас все переменилось. И сексуальная близость теперь редкое явление…. Полина отвергает его, ссылаясь на головную боль, досадные «женские» дни, или, что гораздо хуже, готова принять ласки мужа, но при этом словно приносит себя в жертву, что больно ранит его, как ничто другое. Если прежде, в минуты близости, Данилов был с ней нежен, то в последнее время ведет себя нарочито грубо. Недавно он попросту изнасиловал Полину. Был пьян, алкоголь придал уверенности. Он ломал ее красивое, гибкое тело, столь любимое им, с каким-то отчаянием, намеренно стараясь причинить жене боль. Удивительно – Полина молчала. Когда все кончилось, он увидел на ее глазах слезы и заплакал сам. Полина утешала мужа, гладила по голове… Настоящий психоз, и как все это болезненно и мучительно для обоих!

Наверное, надо найти силы и отпустить ее. Но разве он сможет жить без Полины? В то же время видеть ее страдания так же невыносимо. Как, впрочем, и представлять их с Климовым в объятиях друг друга. Он старается не думать об этом, но иногда подобные фантазии, как яд, просачиваются в его сны…