патологоанатомов, сотрудничавших с полицией Во. Изабель Тернье транспортировали сюда на рассвете, и с тех самых пор она была на диссекционном столе одного из врачей. Она потеряла свой физический облик, чтобы стать плотью и кровью расследования, чтобы помочь найти улику, которая присоединится к ряду других и расскажет о том, что же случилось в том доме. Джошуа ожидал в огромном зале с белыми стенами, голубыми дверями и огромным количеством стульев.

Он ненавидел вскрытия настолько, что ни разу не пробыл рядом с начала и до конца. Через несколько минут он обязательно убегал в туалет. Таким образом, он предоставил всю грязную работу своим коллегам – сам же напоминал взмокшую курицу. Сивилла еще не приехала. Она предпочитала с пользой проводить самые первые часы нового дела – искала всю информацию о жертве в Главном управлении полиции Веве.

Этим ранним утром в зале ожидания было пусто, и Джошуа крепился изо всех сил, чтобы не закрыть глаза: на него свалилась усталость. Складывалось впечатление, что с попадания под лавину прошло несколько месяцев; события сцеплялись друг с другом и неслись в совершенно безумном темпе.

Еще и зима не хотела заканчиваться, совсем как эта чертова буря, о которой начали предупреждать сто лет назад. Время растягивалось, подобно воспоминаниям в его голове. Маленькие лошадки, нарисованные желтой краской, скакали перед его глазами – как кадры из фильма. Изабель Тернье была первым человеком, полюбившим его и не оставившим без внимания. И она только что умерла в одиночестве в горах. И ведь она ему звонила! Возможно, Джошуа слышал ее голос последним. Возможно, убийца пришел к ней, когда она уже оставила сообщение на автоответчике. Почему он? Что она хотела сказать? И какая связь с Кэтрин Александер и чертовым отелем, разрушающимся в горах Монтрё?

Хлопнула дверь. Человек в синей униформе подошел к нему:

– Лейтенант Оберсон?

– Да.

– Мы не знакомы. Я – доктор Кристиан Лапьер. Обычно я работаю в Центре в Во, но тут я был свободен, а клиент всегда прав, как говорится.

Джошуа внимательно посмотрел на судмедэксперта. Тому было не больше тридцати, и все-таки он уже выглядел высокомерным типом, как многие его коллеги. В конце концов, он больше времени проводил с мертвыми и должен был чувствовать себя особенным.

– Итак, что я могу вам сказать после осмотра. Смерть наступила в районе двух часов ночи. Судя по состоянию гортани, ее задушили.

– Есть ли что-то еще?

– Никаких следов борьбы. Я бы сказал, что давление на шею было быстрым и мощным. На шее есть повреждения, свидетельствующие о том, что у нападавшего большая рука, просто гигантская.

– Следы ДНК?

– По нулям. Он был в перчатках.

Джошуа вспомнил нападение, которому подвергся во время посещения могилы Кэтрин Александер. Нападавший был высокого роста, а кулаки у него, насколько Джошуа помнил, были просто огромные.

– Я составлю детальный отчет и отправлю вам на почту, хорошо?

Джошуа склонил голову, теряясь в мыслях. Сначала миссис Делейн умирает в доме престарелых, теперь Изабель Тернье… В связи с исчезновением Кэтрин Александер внезапно нарисовалось много жертв. Судмедэксперт пожал ему руку и пошел обратно в секционную, а Джошуа направился к выходу, помахав рукой дежурной сестре. В этот момент дверь открылась настежь и внутрь вошла Сивилла – как обычно, с размахом, свойственным ее телосложению.

– Ну? – сказала она, даже не поздоровавшись.

– Смерть от удушения, приблизительно в то время, когда она пыталась со мной связаться.

– Мне надо тебе кое-что рассказать.

Сивилла понизила голос, будто собиралась рассказать Джошуа нечто совершенно секретное.

– Я запросила ее данные, чтобы попробовать разыскать членов семьи.

– И?

– Знаешь, как ее звали? Изабель Тернье-Лете. Ничего не напоминает?

– Это фамилия нашего проводника.

– Именно… Я все проверила, Джошуа. Мужчина, спасший тебе жизнь, – ее сын. Но он взял фамилию отца.

– И что все это значит?

– Помнишь описание того типа, который на тебя напал? А человека, пробравшегося к неизвестной?

– Ну да. Большого роста, черная балаклава, перчатки.

– По габаритам смахивает на Андре Лете, правда?

– Странно как-то, нет? Он спас мне жизнь, зачем ему на меня нападать на кладбище? И что более важно – зачем ему убивать собственную мать?

– Может, и странно, а навестить его надо.

– Черт возьми, да не может такого быть! – прошипела Сивилла, рассматривая содержимое папок, аккуратно разложенных на столе у Андре Лете.

Они отправились прямиком к нему домой, взяв с собой Гарри и Раймона на тот случай, если все пойдет кувырком. Они надели бронежилеты, достали оружие, поставили машину так, чтобы отрезать пути к отступлению и чтобы никто из прохожих случайно не пострадал. Но Андре не было дома, как и его собаки Анхиса, и они забрались внутрь, не особо считаясь с формальностями. Да, в обычном случае им понадобился бы ордер, но тут в дело вступала близкая связь с погибшей и серьезность подозрений. Бумажной работой они собирались заняться позже. В итоге они прочесали дом и случайно наткнулись на маленькую комнату, вход в которую был замаскирован платяным шкафом. Она напоминала небольшую кладовую – ни вентиляции, ни окон. Комната была заставлена коробками с одеждой, в основном женской, и пластиковыми ящиками с бытовой химией. Еще там была деревянная парта, на которой и лежали те самые папки.

– Да блин, ты можешь в это поверить?

Сивилла протянула ему пачку листов с аккуратно вырезанными и наклеенными статьями. Шли они в хронологическом порядке. По большей части там были фотографии Кэтрин Александер, гранд-отеля «Бельвю» и тексты под грубо слепленными заголовками вроде «Исчезновение в горах: где же сейчас бедняжка Кэтрин?» Судя по всему, Андре Лете собирал малейшие упоминания дела Кэтрин, и эта коллекция делала его куда более подозрительным, чем он был еще часом раньше. Комнатка имела не больше пяти квадратных метров площади, поэтому Гарри и Раймон остались снаружи и обыскивали другие части дома. Джошуа стал открывать ящики с одеждой. Она была разных размеров и даже рассортирована по возрасту.

– Да уж, ребенку было во что нарядиться, – отметила Сивилла и продемонстрировала ему целую кучу розовых и голубых ползунков, заношенных до дыр.

Он засунул руку в коробку и бросил вещи на пол, потом взял следующую.

– Тебе это ничего не напоминает? – спросила Сивилла, указывая на черную футболку большого размера с надписью «I’m a cat»[8]. На ней еще были два глаза с желтыми зрачками.

– То же самое было написано на худи неизвестной из Не.

– ИМЕННО. Вяжем его, – сказала она, откладывая футболку в сторону.

– Но что это все значит, а?

– Что он чертов извращенец.