быть не могло. Кэтрин Александер родила ребенка, а почти сорок лет спустя неизвестная из Не появилась у маленькой часовенки у подножья трассы для бобслея. Это была ее дочь, родившаяся в недрах горы, и она смогла сбежать! Джошуа представил, каково это – мчаться по подземным коридорам, пользуясь невнимательностью своего палача, каково забираться в раздевалку. Джошуа развернулся и принялся рыться в ящиках.

– Что ты ищешь? – спросила Сивилла.

– Фото. Фото Кэтрин, которое было у неизвестной!

Через несколько мгновений он нашел черно-белый снимок, с поверхности которого на них смотрела Кэтрин Александер, окруженная белым светом.

– Ты только глянь! – сказал он, показывая на темную овальную фигуру на заднем плане.

Джошуа снова повернулся и схватил пачку фотографий, сделанных в пещере. Техники запечатлели все до мелочей, пока ее прочесывали на предмет улик. Одна из фотографий, сделанных от кроватей, показывала стол, коробки с карандашами и часть стены, покрытой зеленоватым мхом.

– На что?

Сивилла только зря щурила свои маленькие глазки, она не видела ничего особенного.

– На это, – Джошуа показал на круглое зеркало, висевшее на стене над столом. Форма идеально совпадала с той, что виднелась на заднем плане черно-белого снимка.

– Фото было сделано там! Прямо там, с кровати! Это она, это дочь Кэтрин Александер.

Неизвестная из Не только что обрела личность. Все замолчали, но в этот момент завибрировал телефон, который Джошуа плашмя бросил на стол. Он взял его и увидел, что на экране высвечивается номер его мамы. Джошуа нажал на «ответить» с неясной тоской.

– Мам? Все в порядке?

– Все отлично, а ты как? – ответила она.

– Перезвоню тебе попозже?

– Конечно. Просто хотела сказать, что к тебе приехал курьер.

– Курьер? Ко мне?

– Да. В наш дом на твое имя. Доставка срочная, от некой Изабель Тернье. Это имя тебе о чем-то говорит?

Мой дорогой Рене!

Прости, что зову тебя этим именем, но для меня ты навсегда останешься Рене, как в день твоего прибытия в приют. После твоего появления я долго думала, писать ли это письмо, но, кажется, у меня нет больше выбора. У меня самой есть ребенок. Его зовут Андре, и он особенный. Он всегда был другим, с самого рождения. Врачи называют его случай синдромом Марфана, но для меня он просто был другим.

Это мой ребенок, и я его люблю так же сильно, как полюбила тебя, когда ты появился в моей жизни. Андре рос со мной, но без отца. Я пыталась сделать все, чтобы дать ему достойное детство, воспитать его хорошим мальчиком. Он очень любил природу, потому что она не насмехалась над ним и не судила его. Конечно, с самого начала я слишком сильно его защищала. Я боялась, что с ним случится несчастье, но мало-помалу начала понимать, что на самом деле несчастье сцепилось в вечной битве со мной. Я вспоминаю, что он жил в лесу целыми днями, забрав сани и нож, подаренные мною ему на день рождения. Я помню его лицо, помню, каким счастливым и смеющимся он бывал после приключений в одиночку. Только потом я поняла, чем же он занимался там на самом деле. Охотники говорили о том, что в лесу попадаются трупы муфлонов, прибитые к деревьям. Сначала я не верила. Да и как поверить в то, что твой собственный ребенок способен на такое зверство. Так вот, он вырос и стал настоящим гигантом. В подростковом возрасте с ним случались припадки ярости столь сильные, что я его боялась. Однажды он схватил меня за горло и пригрозил выпотрошить, как животных в лесу. Но я никому об этом не рассказала. Не потому, что я его боялась, а потому что я его любила безусловной любовью. Врачи объяснили мне, что в его организме что-то не работало, что-то, связанное с генами. Так что в этом была и моя вина. По зимам я трудилась в отеле «Бельвю», но это тебе уже известно. «Бельвю» стал мне семьей, той, которую я сама себе выбрала. Там были мои товарищи, там была та роскошь, которую я никогда не видела в своей жизни. В течение нескольких месяцев я совершенно обычным образом встречалась с людьми, которых бы никогда не увидела в противном случае, жила их жизнью. Этот мир очаровал моего маленького Андре, особенно ему нравилась кухня. Именно там он и пропадал целыми днями. Впервые он встретил Кэтрин, когда им было лет по десять. Я помню детскую комнату отеля. Она поражала воображение: огромное пространство со стеклянным куполом. Дети постояльцев, вернувшись с лыжных прогулок, обычно находились там. Андре тоже проводил там много времени, они забавлялись с Кэтрин. Эта девочка хорошо на него влияла, он забывал о животных и горах, вот до какой степени он был ею очарован. Из зимы в зиму он общался с ней с моей помощью. Я выбила ему место посыльного на кухне, это было его мечтой. Они выросли вместе, и мне даже казалось, что в какой-то момент они были влюблены. А потом настала зима 1980 года, и все изменилось. Кэтрин должно было исполниться восемнадцать, день рождения Андре был чуть позже, но из-за своей болезни он выглядел на десяток лет старше. Она выросла, она больше не желала принимать участия в его играх. Да и как бы все могло сложиться иначе? Андре был ребенком в теле взрослого человека, она – прекрасной юной девушкой из высшего общества. Я попыталась ему все объяснить, попыталась рассказать, что она отвергла его не из-за болезни, попыталась донести, что любовь бывает жестока. Я сделала все, что могла, но мы не можем полностью разделить страдания влюбленного человека. Мы можем только быть рядом с ним. И вот Андре замкнулся в себе. Он нашел свой нож, он вернулся к прогулкам в лесу. Что до меня – я лишь молилась. Много молилась. Но никто меня не услышал, и случилось худшее. Вечером пятого января Кэтрин отметила день рождения с родителями, а потом я нашла их в номере 81, о котором ты меня спрашивал во время своего визита. У Андре был мой ключ, подходивший ко всем номерам, он отвел Кэт рин туда, чтобы поговорить. Но все пошло не так. У него в руке был нож, она сидела на полу, раздетая, с порезом на щеке. Мне хватило пары секунд, чтобы понять, что случилось. Я встретилась взглядом с моим мальчиком. У Андре были перепуганные глаза, как у лесного зверя. И я приняла неправильное решение – сказала ему увести