– Куда ты идешь? – снова спросила Милослава. – Наверху уже никого нет.

– А я и не наверх. Я в спортзал.

– Зачем?

– Ночевать.

– Ночевать? В спортзале? – Милослава округлила глаза.

– Больше негде, – буркнул Матвей. – Ватрушкин в больницу загремел. Или ты предлагаешь забронировать лавочку в парке?

Он развернулся и пошел по коридору. Озадаченная Милослава застыла на месте. Когда Матвей почти скрылся за углом, она бросилась следом.

– Подожди!

Матвей остановился.

– Ну? Чего еще?

Милослава подошла к нему.

– Не надо.

– Чего не надо?

– В спортзал не надо. Пойдем домой.

– К тебе домой? – не поверил Матвей.

– Ну… это же и твой дом тоже. В какой-то степени, – сказала она и улыбнулась. Впервые без ехидства, хорошо и открыто. И у нее на щеке появилась симпатичная ямочка. Очень знакомая. Эту ямочку Матвей часто видел на своих фотографиях и в зеркале.

У Милославы оказался с собой зонт, поэтому до дома им удалось добраться почти сухими. Пока Милослава открывала дверь, Матвей с опаской оглядывался на квартиру активной соседки. Не хотелось бы снова попасть в зону видимости ее дверного глазка. А то опять крику не оберешься.

К счастью, все обошлось. Тетя Валя так и не выглянула. Наверное, занималась более важными делами. Например, смотрела сериал.

Матвей вошел в темную прихожую со странным чувством. Вроде бы это его дом, и вместе с тем не его. Если его, почему чужая девчонка так по-хозяйски орудует ключом и первая переступает порог? А если не его, что он тут вообще делает?

Когда закрылась дверь и включился свет, Матвей остолбенел. Вместо привычной обстановки он увидел совершенно незнакомую квартиру. Другие стены, другой пол, другая мебель, да все другое! Вплоть до домашних тапочек на цветастом половичке возле двери.

– Это что? – вырвалось у Матвея.

– Что? – не поняла Милослава.

– Что с квартирой?

– А что с квартирой?

Матвей сбросил кроссовки и побежал в гостиную, потом на кухню, потом в комнату родителей. Он метался по квартире и открывал все двери подряд, как будто искал за ними кусочек своего мира, который он потерял.

– Почему все такое? – потрясенно спросил Матвей, оглядывая свою комнату. Нет, не свою, чужую. И в этой чужой комнате не осталось ни единого напоминания о нем и о его жизни.

– Какое «такое»? – поинтересовалась Милослава. – Тут вообще-то я живу, если ты заметил. И вещи здесь мои. А ты думал, здесь все будет так же, как у тебя дома?

– Почему они так сильно отличаются друг от друга? Наши реальности? – не слыша ее, проговорил Матвей. – Этого не должно быть.

– Честно говоря, ты сейчас похож на помешанного, – хмыкнула Милослава. – Может, я зря тебя в дом привела? По-моему, ты опасен для окружающих.

– Да как ты не понимаешь? – загорячился Матвей. – Наши вероятности разные только из-за нас. Я – там, ты – здесь. И меняться должно только то, что касается нас самих. Комната твоя, поэтому она другая, девчачья. С этим я согласен. Но почему вся квартира изменилась? Вернее, совсем не изменилась.

– Как это – изменилась, но совсем не изменилась?

– С бабушкиных времен не изменилась. Ремонта нет.

– Как это нет? – возмутилась Милослава. – Мы только год назад новые обои поклеили. И окна покрасили.

– Вот именно – покрасили! – воскликнул Матвей. – А у нас стеклопакеты. Балкон застеклен, потолки натяжные. А на кухне – барная стойка и встроенная техника. У вас вообще все старое, как было у нас раньше, до ремонта.

– Ну, не знаю. У нас на евроремонт денег нет, – сказала Милослава.

– И с ключом непонятно. Почему он не подошел? Я же вижу: дверь абсолютно та же. Ее давно устанавливали, когда я во второй класс перешел.

– Да, точно, я помню. Летом, между первым и вторым классом.

– Ну вот. Тут все совпадает. Почему я не смог ее открыть?

– Не знаю.

– Ну-ка покажи свой ключ.

– Он там, на полочке.

Милослава и Матвей вернулись в коридор. Милослава протянула ему кольцо с брелоком и двумя ключами – магнитным и обычным, с мелкими зубчиками. Матвей вытащил из кармана свой ключ и принялся сравнивать их.

– А этот, от подъезда, подошел? – спросила Милослава. – Ты им дверь открывал?

– Да в том-то и дело, что подошел, – сказал Матвей, накладывая ключи один на другой. – Оп-па! Они разные. Смотри, зубцы не совпадают.

– Ключи разные, значит, и замки разные, – резонно заметила Милослава.

– Да это понятно. Только непонятно почему.

– Потому что сменили замки.

– Логично. Но как это связано с нами?

Милослава и Матвей озадаченно поглядели друг на друга.

– Кто-то из нас потерял ключ, – предположила Милослава. – Но я такого не помню. Кажется, я не теряла.

– А я… я вроде бы терял… Точно! Терял! – вспомнил Матвей. – В пятом классе. Я еще тогда целый день во дворе проторчал, пока мама не пришла.

– Ну, вот все и прояснилось, – сказала Милослава. – Вы сменили замки, а у нас остались старые, поэтому твой ключ не подошел. Ты есть хочешь?

– Хочу, – сказал Матвей и пошел вслед за ней на кухню. – Только про ремонт все равно непонятно. И про Гошку тоже.

– А что про Гошку? Какие-то бандиты подкараулили его в арке. Не знаю, что там произошло, только они его ножом зацепили. То ли щеку, то ли шею поранили.

– Сильно?

– Иван Николаевич сказал, что жизни ничего не угрожает. Но Гошка испугался, у него что-то такое нервное случилось. Какой-то срыв. А у вас разве не так было? – Милослава высыпала в раковину картошку и стала ее мыть.

Матвей уселся за старый массивный стол, который они с папой собственноручно вынесли на помойку три года назад, и сказал небрежно:

– Нет. У нас Гошка живой и здоровый. Я его спас. Я как раз из школы возвращался. Ну и увидел, что на него напали.

– Спас? От вооруженных бандюков? А ты не выдумываешь?

– Не выдумываю. Я потому сюда и попал.

– Как это? – Милослава застыла с недочищенной картофелиной в руке.

– Так… Они за мной погнались. Все трое. Вот я и убежал от них… сюда.

– Их трое было?

– Да. А Гошка не сказал?

– Он ничего не говорит. Только трясется и плачет.

– А ты где была? Получается, ты в это время тоже должна была идти домой.