– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что граница здесь.

– Где? В трубе?!

– Да. Мы нашли ее.

Глаза Ватрушкина счастливо блестели, а губы были готовы разъехаться в ликующей улыбке. Матвей стоял возле него словно оглушенный и держал в руке оторванную нашивку. И вдруг его будто что-то подтолкнуло. Он сорвался с места и, ломая сухой бурьян, ринулся в черноту трубы. Откуда-то издалека донесся приглушенный крик Ватрушкина. Задыхаясь от пыли и собирая коленями и ладонями грязь, Матвей упрямо полз вперед, к спасительному светлому пятну. В голове билась одна-единственная мысль: «Домой! Домой! Домой!»

Просвет становился все ближе. Через несколько мгновений Матвей отбросил обломок стула, загораживающий выход, и выбрался наружу. Он поднялся на ноги, щурясь от дневного света, обернулся и… встретился взглядом с Ватрушкиным, замершим испуганным сусликом у противоположного конца трубы.

– Ватрушкин! Откуда ты здесь?! – потрясенно закричал Матвей. – Я ведь пересек границу! Я уже должен быть в своей вероятности.

– Ты с ума сошел? Зачем ты туда полез? – дрожащим от волнения голосом проговорил Веня, пробираясь к нему через кусты.

– Что значит «зачем»? Ты же сам сказал: здесь граница.

– Ну нельзя же бросаться с головой в неизвестность! Вдруг это опасно?

– Не опаснее, чем то, что уже случилось.

– Надо сначала собрать факты, проанализировать…

– Вот тебе факт: ничего не вышло, я остался здесь. Анализируй! В чем дело?

– Значит, чего-то не хватает. Скорее всего, тут играет роль совокупность факторов.

– Ватрушкин, кончай умничать. Тебе не идет, – проворчал Матвей, снова забираясь на трубу. Стоять по пояс в колючках было не слишком приятно. – Какие факторы тебе еще нужны? Место ведь нашли. Вот оно, получите и распишитесь.

– Возможно, эта граница открывается в строго определенный момент.

– В какой именно?

– Если бы знать! Может, важно время суток. Тогда ведь была ночь. А может, нужна определенная дата, день недели. Да что угодно, – сказал Веня, тщетно пытаясь подтянуться на руках и влезть к Матвею. Тот протянул ему руку и помог вскарабкаться на трубу.

– А если эта твоя граница открывается только раз в год? Или вообще раз в столетие? – хмыкнул Матвей, нервно постукивая ногой по бетону.

– Не исключено, – задумчиво согласился Веня, но, взглянув на изменившееся лицо Матвея, поспешно добавил: – Хотя, скорее всего, тут повлияло какое-то внешнее условие. Помнишь, я тебе говорил про струны? Что-то их сильно тряхнуло…

– Угу, это был твой мизинец, – угрюмо буркнул Матвей.

Веня мимолетно улыбнулся шутке и снова стал серьезным.

– Чтобы так всколыхнуть несколько миров сразу, нужна очень большая энергия. Мощное энергетическое воздействие, сильный скачок, волна.

– И откуда она взялась, эта волна? Из космоса?

– Может, и оттуда.

– Вот так, ни с того ни с сего, из космоса прилетела энергетическая волна и смешала все реальности?

– Почему «ни с того ни с сего»? Конечно, возникла причина. Может, вспышка на солнце, может, магнитная буря… А вчера случайно не было полнолуния? Вполне вероятно, что наша граница реальностей открывается при полной луне. Я читал про луну и лунные фазы, так вот они…

– Да не была она полная, – перебил Матвей. – Наоборот, был только месяц, совсем узенький.

– Уверен?

– Еще бы! Я на него постоянно смотрел, чтоб с пути не сбиться.

– Тогда, может быть, затмение или какое-то атмосферное явление… Надо в кружке спросить.

– В каком кружке?

– В школьном, астрономическом. Его наш географ ведет.

– Тим Тимыч?

– Ну да. Они по четвергам собираются, на крышу вылезают и в телескоп на звезды смотрят.

– Откуда ты знаешь?

– Да пришел к ним как-то однажды, – замялся Ватрушкин. – Только…

– Выгнали? Побоялись, что из-за тебя все звезды в небе перепутаются?

– Да нет, там принимают с восьмого класса… Но мне сказали и в восьмом не приходить, – закончил Веня.

Матвей рассмеялся:

– Ну, я так и знал. Ты вселенская аномалия, Ватрушкин. Ты даже для галактики угроза. И как я до сих пор жив и здоров? Просто непонятно.

Тут из Вениного кармана раздался телефонный звонок. Звонил Олег Денисович. Матвей посмотрел на время: три часа. А велено было прийти к половине второго. Сейчас Ватрушкин получит нагоняй за неявку на уроки. Как хорошо, что классный не может позвонить ему, Матвею! Интересно, у Денисыча весь класс в телефон забит? Все двадцать шесть человек?

– Ругался? – спросил Матвей, когда Веня закончил разговаривать.

– Да нет. Сказал, чтобы на химии я был обязательно, сегодня контрольный опрос. А потом он ждет нас у себя.

– Для чего?

– Для отчета о наших достижениях.

Несмотря на указания Олега Денисовича, в школу ребята все-таки опоздали. Когда они подошли к крыльцу, урок уже начался.

– На химию пойдешь? – спросил Матвей.

Веня не ответил. Он сосредоточенно ковырял пальцем в ухе.

– Ты чего? – спросил Матвей. – Умную мысль достаешь?

– Да это… резинка… застряла, – пробормотал Веня и принялся прыгать на одной ноге и трясти головой, как будто вытряхивал попавшую в ухо воду.

– Какая еще резинка? – не понял Матвей.

– Ну такая… вот, – Веня показал наушник без силиконовой насадки. – Слетела… прямо в ухе.

– Так вытащи.

– Не получается.

– Ватрушкин! Без проблем совсем не можешь?

Матвей взял двумя руками голову Вени, повернул к себе и заглянул в его ухо. В пределах видимости ничего постороннего не было.

– Нет там ничего, – сказал он. – Может, ты ее просто потерял?

– Там она, я ее чувствую, – сморщился Веня. – Ухо заложило, слышу плохо. И голова гудит.

– Какого она цвета, эта твоя резинка?

– Никакого. Прозрачная.

– Нормально! И как я ее должен увидеть?

– Уже не увидишь. Я ее пальцем глубоко протолкнул.

Матвей отпустил Венину голову.

– Супер! И что теперь делать?

– А если веточкой поковырять? – нерешительно предложил Ватрушкин.

– Отличная идея! Чтоб уж наверняка оглохнуть.

– Может, тогда к медсестре?

– В среду медкабинет до двух, – мрачно сказал Матвей. – Надо в поликлинику ехать, к врачу по ушам. Как он там называется?