стоны.

Мое тело горело. Каждая клеточка, каждый миллиметр были обласканы его пальцами и губами миллион раз! Для Давида в моем теле больше не осталось никаких секретов.

И мое смущение прошло. Стыдливость растворилась под его жгучим взглядом. Особенно, когда он смотрел прямо туда. В самую сердцевинку, распахнув мои ноги так, что они начинали гудеть!

И я видела, как жадно вспыхивают его глаза. Как дергается кадык и бешено раздуваются ноздри. Прежде чем Давид окунал меня в запредельное наслаждение, выбивающее из меня последние мысли и стыдливость! Перед мужчиной. Перед моим мужчиной!

Я научилась открываться для него. Целиком. Полностью. На максимум.

Не только телом, но и душой. В те долгие часы, когда мы просто лежали рядом, переплетая наши руки.

Говоря обо всем. О детстве. О мечтах. О потерях.

Давид открылся мне точно так же. Я узнала многое о его жизни. Сумела представить себе его и мальчуганом, растущим со старшими братьями… У которых очень непростой характер! И с которыми нужно было возмужать очень быстро!

Мы смеялись и просто тихо беседовали. Даже молчать нам вместе было невероятно уютно.

И просто прижимались друг к другу. Слушая тишину. Наше дыхание. То, как бьются совсем рядом наши сердца…

Это целая жизнь. Вот здесь. В стенах этого номера.

Где мы оказались заперты от всего мира.

Зато так открыты самому главному. Он мне, а я ему…

И, если меня бы спросили, я безошибочно сказала бы, что это было самое счастливое для нас обоих время… Или безвременье, ведь часы и минуты, даже дни и ночи стали неважны… Все смешалось в одно. В одно огромное неразрывное счастье!

И я ловила. Хватала. Каждый момент.

Когда еще так будет?

Вдвоем и вдали от всех? От всех проблем, задач и людей?

Быть может, никогда…

Но все рано или поздно заканчивается.

Как и наш маленький мирок. Вот здесь. Только на двоих.

Пришло время, и Давид все-таки зарядил и включил свой телефон. Который тут же разразился оглушительными и непрекращающимися трелями.

– Пора возвращаться, малыш. Едем домой.

После первого же разговора между его бровей залегла складка.

А как по мне…

Вот здесь. Именно здесь наш настоящий дом. Во всяком случае, этот номер мне роднее огромного дома Давида!

– Не грусти, – Давид подхватывает меня на руки, покрывая поцелуями.

– Не важно, где мы. Важно, что вместе!

Уносит меня в ванную, обрушивая на нас обоих теплые струи воды.

Впивается горячим поцелуем в уже измученные ими, болящие, губы.

Проводит мочалкой по груди, тут же отбрасывая ее в сторону.

Дергает меня на себя, впечатывая в свое тело. Вклинивается ногой между моих бедер.

И…

Я знаю. Он прав! Самое ценное это то, что мы вместе!

Но знаю и то, что так, как было здесь, уже не будет никогда!

– Люблю, – шепчу, обхватывая его плечи руками.

Уже распахиваясь навстречу первому толчку любимого во мне…

– Давид! Я не могу так выйти!

Осматриваю себя в зеркале с полнейшим ужасом.

Волосы еще удалось кое-как расчесать.

Ревность колким ударом на секунду ударяет в сердце.

Он снова заказал мне платье. И даже белье! Как всегда, безошибочно определив размер! До миллиметра! И это все на глаз!

Скольким женщинам он его заказывал?

Тема его прошлых увлечений, это то, чего мы не касались в наших задушевных разговорах.

И теперь снова начинаю думать о том, сколько же их было! И даже в этом номере. На этой постели!

Сколько практики Давиду понадобилось, чтобы стать настолько умелым?

Трясу головой. Хочу отряхнуть от себя все эти мысли.

Мы должны начать с чистого листа. Давид сказал мне, что с момента нашей встречи даже не смотрел ни на одну женщину. И я должна ему верить!

А прошлое… Пусть оно останется где-то там. За пределами нас и нашей жизни вместе!

Главное лишь, чтобы оно больше никогда не повторилось!

– Что не так, ммммм?

Муж подходит ко мне сзади. Обнимает за плечи, с шумом втягивая воздух у моего плеча.

Потирается подбородком и чуть прикусывает местечко в самом низу шеи. До умопомрачения чувствительное!

– Вот это, Давид. Вот это совсем не так! Ну, как я покажусь хоть где-нибудь в таком виде, а?

Вся шея и даже плечи в алых пятнах. В засосах, оставленных Давидом в порыве страсти.

– У меня тоже до хрена боевых ранений, Саида!

Усмехается, указывая на свой воротник.

Еще и рубашку приподнимает.

На груди и животе точно так же отчетливо полыхают оставленные мной отметины!

­– Какой кошмар…

Прикусываю губу. Нам обоим, похоже, на людях нельзя показываться еще месяц! Мы точно как после боя. Страстного и жестокого боя ! Сумасшедше жаркого!

– Тсссссс….

Сжимает мои плечи еще сильнее. Плавным движением разворачивает на себя. Прижимает к груди.

– Это охренеть, как возбуждает!

Хрипло шепчет, уже зарываясь пальцами в мои волосы.

Растрепывает прическу, которую я сооружала такими усилиями!

– Когда ты пометил свою женщину. Черт. Я хочу сбросить подальше эту тряпку, что на тебе! Все тряпки!

Чувствую, как начинает вибрировать его грудь. Голос начинает срываться от рваного дыхания!

И сама реагирую так же. Вид этих отметин заставляет все внутри задрожать. Волнами обрушиваются воспоминания о нашей срасти. Обо всем, что мы творили с ним в этом номере!

– Дико возбуждает, Саида. Ты. Ты вышибаешь из меня все мозги!

– Нам надо идти, – тихо шепчу в его жадно вздымающуюся грудь.

Не выдерживаю. Все-таки прикусываю его кожу сквозь рубашку. Получая в ответ голодное рычание моего дикого и явно далеко не до конца удовлетворенного зверя!

– Я помню.

Давид отстраняется.

Прожигает меня одурительно порочным взглядом. Взъерошивает волосы, запуская в них пятерню.

– Это круче обручального кольца. Сразу видно, что ты моя женщина!

– Давид! Это… Не просто неприлично! Недопустимо!

– Хорошо, – кивает, распахивая шкаф.

– Машина ждет, Саида. Времени практически нет. Через полтора часа у меня пресс-конференция. Я просто не смогу ждать, пока тебе привезут платье.

Набрасывает на меня один из своих пиджаков.

Он огромный. Настолько, что я с легкостью в него закутываюсь. И, главное, он прикрывает шею и полностью скрывает ключицы и кожу над грудью.

– Может, ты поедешь? Тем более, зачем тебе делать крюк и ехать в дом? Ты полностью готов. А я закажу себе что-то более закрытое. В конце концов, перед твоей матерью и даже прислугой в доме я тоже не могу показаться в таком виде! Ну, не