Я повинуюсь, стараясь не глядеть в уголок зеркала, где отражаются ее руки, осторожно скатывающие вниз по бедрам изодранные колготки, как змея, меняющая кожу.

— Готово.

Когда я разворачиваюсь, она стоит прямо позади меня, зажав в пальцах подол своего черного платья. Взяв в руки смоченный в водке уголок полотенца, я опускаюсь перед ней на колени.

— Будет больно.

— Я знаю.

— Почему ты позвала меня? — спрашиваю я, осматривая симметричную круглую ссадину, из которой сочатся крошечные капельки крови. У нее на бедре татуировка: «Protuge-moi de mes dйsirs»[34]. Я кладу ладонь ей под колено, на случай, если она дернется от боли, и чувствую тонкую жилку, которая бьется от моего прикосновения.

— Мой телефон сошел с ума, Серж, экран весь вытек, ничего не видно. Я просто тыкала и тыкала в кнопки, пока, наконец, не набрался хоть чей-то номер.

Я прижимаю ткань к ее ране и тут же чувствую, как ее мышцы каменеют под моей ладонью. Она резко вдыхает, со свистом всасывая воздух через крепко стиснутые зубы.

— Серж, ты давишь. Мне больно.

— Прости.

Я обрабатываю ее левое колено, потом ладонь. Затем я беру из мини-бара еще одну бутылку и протягиваю ей.

— Выпьем?

— Нет, приложи ко лбу, у тебя шишка будет.

— И так уже есть, так что бесполезно. — Впрочем, Лиза принимает бутылку из моих рук. Крышка проворачивается с сухим щелчком, она отбрасывает ее на пол. Я наблюдаю, как приходят в движение мышцы ее гортани, когда она делает глоток. — Хочешь?

Что-то тут не так. Мой номер набрался сам. За ней гнались. Но она так холодна, так спокойна, как будто репетировала все, что скажет, перед зеркалом. Да и помня о том, как они разделались с Илаем, мне трудно представить себе, что они бы дали пьяной девочке сбежать на пустых ночных улицах.

— Да я пойду, наверное, — говорю я, взглянув на часы. — Скоро светать начнет. Вот, — я вытаскиваю из рюкзака пачку пластырей, — для твоих ладоней.

— Ты такой милый. — Девушка смотрит на меня через всю комнату, вертя в руках «Столичную». — Сейчас даже и на психа не похож.

Я бросаю коробку на стол.

— Доброй ночи.

— Серж, что случилось?

— Ничего. — Я двигаюсь по направлению к двери. — Просто все и правда не так уж серьезно. Я не думаю, что это связано с тем… ну ты поняла. Наверное, какие-то пьяные придурки решили познакомиться с девушкой на улице, и все.

— Думаешь? — Она смыкает брови буквой «Z».

— Предполагаю.

— Но разве это может быть случайностью? Сначала Рита, потом Илай, затем твоя квартира, а теперь вот я?

— Я думаю, эти люди не из тех, от кого можно вот так вот сбежать.

— Ну ты же сбежал.

Я только пожимаю плечами, натягивая на голову капюшон.

— Дело в том, что я кое-что сделала сегодня. — Лиза допивает остатки водки и со звоном швыряет бутылку в мусорное ведро. — После того как ты рассказал мне все это, я поговорила с одним человеком.

— С кем?

— С Мишей. В смысле, с Майклом Вилиным. Я его знаю немного, еще с тех пор, как работала там.

— И что ты ему сказала?

— Ничего. Я просто поинтересовалась, в курсе ли он о том, что стало с Илаем. — Она садится на кровать, подогнув под себя обе ноги.

— А зачем ты спросила его об этом?

— Потому что я кое-что узнала.

— Что именно?

— Миша и Саша очень хотели увидеться с Илаем в Барселоне.

— Зачем?

— Мишина помощница сказала, они хотели пригласить его поработать на них.

— А что сказал Миша, когда ты упомянула о смерти Илая?

— Он был удивлен. И расстроен. Наверное, так мне показалось.

Я прохаживаюсь кругом по комнате, приподнимаю шторы и выглядываю на улицу. Площадь пуста, только алое марево вывески дрожит в темных витринах.

— Майкл мог иметь что-то против Риты?

— Не знаю. Они часто спорили, но это было частью рабочего процесса.

— Подумай как следует, вдруг что вспомнишь? Вы же… лучшие друзья.

— Это сарказм или какой-то намек? — спрашивает Лиза, ощетинившись.

— Нет, просто я думаю, что ты знаешь больше, чем отдаешь себе отчет.

— Это как?

— Да ладно, забудь. — Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. — Раз ты в порядке, я, наверное, пойду.

Я берусь за ручку двери.

— Подожди, не уходи, — окликает девушка. — Мне ведь ничего не грозит?

Пару секунд мы молча стоим в прихожей. Я прислушиваюсь к тихому гулу кондиционера, эхом разносящемуся по комнате. Где-то за окном проносится сирена.

— Я не знаю.

— Если ты правда хочешь, чтоб я рассказала тебе о том, что случилось год назад, тебе придется пить со мной.

Она достает из мини-бара несколько маленьких бутылочек, перебирает их в руках, выбирает себе две и протягивает мне одну — джин. Потом включает телевизор, музыкальный канал, там женщина низким гортанным голосом поет на испанском. Может, в песне есть что-то еще, но я понимаю только одно слово — «соледад, соледад, соледад».

Лиза сплетает руки вокруг коленок.

— Когда мы познакомились, ей было тридцать один, и она была маркетинг-директором «Лавера». Она фактически рулила всем российским офисом, пока Саша и Миша строили из себя американцев где-то в Кремниевой долине и искали, кому бы подороже продаться. Это было золотое время. Тусовки в офисе, свободный график, встречи с партнерами, поездки. Рита была такой классной. Понимаешь, от девушки с такой внешностью, да еще и с таким статусом, ты ждешь только одного — что она окажется дрянью или пустышкой. Рита не была ни тем, ни другим. Она была прекрасна, добра, она любила жизнь, любила людей вокруг, искренне, без фиги в кармане. Наверное, у нее были недостатки. Она была слишком предана компании, но, в свою очередь, компания дала ей все, что у нее было.

Лиза тяжело вздыхает и падает на спину, сминая безукоризненно застеленную постель.

— Знаешь, у нее был довольно плохой английский, — она говорит эту фразу нарочито коряво, пропуская предлоги и окончания и переставляя слова. — Но общение, личный контакт все равно был ее сильной стороной. Я думаю, она изначально взяла меня на работу только из-за того, что ей нужен был толмач, говорящая голова, кто-то, кто бы не отвлекал на себя внимание, но был при ней на случай, если не хватало вокабуляра. Кто бы мог подумать, что мы станем друзьями? Принцесса и нищенка.

Лиза усмехается.