Там же в Москве, после награждения, удалось пересечься и отдать долг летчикам 2-го Гвардейского и, главное, познакомиться с «братом Кузей», командующим ВВС Северного флота, которого тоже подтянули сюда. 24 июля мы обмывали награды в ресторане «Метрополь», и удалось зацепиться, что «летуны» дальше 200 километров от берега не летают. Немцы – летают, а наши – нет. Это сильно задело обоих Кузнецовых, поэтому вечером следующего дня в ГШФ состоялось совещание на тему: «Как нам преобразовать Рабкрин?» Летуны всерьез обиделись, что их заслуги не признают. А Фокин к этому времени заканчивал делать тренажер в Гремихе, на котором можно было тренироваться как морякам, так и летчикам. Проблема заключалась в том, что ни один советский самолет не был оборудован системой радионавигации. Максимум – стоял радиопеленгатор. И карт для «Лорана» «Декки» не было. У англичан и американцев были, а у нас нет. Воды – наши, а карт – нет. Есть куча станций на островах, но кроме погоды, открытым кодом или словами, они ничего не передают. Примитивный КПИ и тот отсутствует, а молодые летчики, не довоенные, а после ускоренного курса, не владеют ни астрономией, ни сферической геометрией, ни одним из приемоиндикаторов навигационных систем. Хуже того, требуют снимать их с борта импортных машин, дабы видом своим мерзким флот не позорили. Да, тяжелые они, и не шибко удобные. И астролюк уменьшает скорость. Но немцы летают, и достаточно успешно. И опыт полярных станций еще никто не пропил. Будет воздушное прикрытие – будем проводить караваны без потерь. И районы зарядки прикрыть надо. А нам, на основе РС-132, реактивных глубинных бомб подбросить, да побольше, и с неконтактными взрывателями. И требуется акустическая электрическая торпеда, малогабаритная и легкая. С автоматическим поиском цели. Универсального применения, как авиабомба, так и оружие надводных кораблей. Немецких гидрофонов, кристаллических, у нас снято море разливанное, есть парочка-другая американских, они компактнее и легче, подобрали мы такую в море в этом походе. Но это же никого не интересует. Ни одного представителя от науки, кроме бюро Рудницкого, они к нам не ездят, видимо, и тем у них таких нет. Кто-то там, где-то, что-то, каким-то образом уничтожает, мы им поаплодируем и на рынок свалим, подержанными тряпками торговать. Наука должна быть в море. Тогда и эффективность повысится. Было заметно, что Галлер обиделся, в его огород полетел камешек.

Но, тем не менее, сразу после совещания Кузнецов, который нарком, предложил мне подождать его в его машине. Через двенадцать минут он появился, сел сзади возле меня и минут десять-пятнадцать говорил о том, что критика признана справедливой, но требуется понимать, что бюджет флота не резиновый. За это время мы подъехали к тому сооружению, оказаться внутри которого я как-то не слишком рвался: Большой дворец Московского Кремля. Предстояло нашить еще одну полоску на обшлага и сменить золотую звездочку на контурную с серпом и молотом. Но эти звания присваиваются только после представления Верховному главнокомандующему ВС СССР. К нему мы и приехали. Больше всех волновался почему-то адъютант наркома, у которого оказалась даже щеточка для одежды. Он самым тщательным образом снял с нас малейшие пылинки, завернул эту самую щетку в пергамент и сунул в портфельчик. Несколько раз аккуратно касался моей спины, видимо снимая отдельные волоски. Из-за напряженного графика работы умные волосы у меня начали покидать глупую голову. Но непосредственно до кабинета адъютант не дошел, остался где-то в коридорах. Николай Герасимович инструкций не читал, да и вообще не говорил о целях визита. Открыл папку и достал оттуда еще одну, чуть поменьше и довольно тонкую.

– Ваше представление и все документы. Передадите ее Верховному на подпись. Да, в рапорте упомяните, что представляетесь по поводу получения звания «контр-адмирал».

Мы немного постояли, а затем вошли в кабинет, после приглашения. В отличие от «прихожей», там было светло. Верховный сидел за столом и что-то писал. Коротко взглянул на нас и продолжил заниматься этим же, но Кузнецова это не остановило, и он представился, сообщив Сталину цель визита. Дальше пришлось представляться мне. Уставных действий Верховный не совершал, просто указал на стулья по обе стороны стола. Пока мы рассаживались, он закончил писать и слева от него появился из-за портьеры немолодой человек в гражданском костюме. Принял бумагу и положил ее в папку. Не сказав ни одного слова, он удалился. Его шаги полностью гасил толстый ковер на полу кабинета. В этот момент я передал Верховному свою папочку, но он ее даже не раскрыл.

– Мы внимательно следили за действиями вашего отряда, теперь бригады кораблей. Во многом благодаря изменению баланса сил на Северном участке советско-германского фронта нам удалось сохранить как северный, так и южный пути доставки вооружений и стратегического сырья для нашей армии и наших заводов. Улучшить снабжение городов и заводов продуктами питания.

– Служим Советскому Союзу, – Мы встали, оба, и ответили Верховному.

– Что, по вашему мнению, адмирал, необходимо сделать, чтобы окончательно ликвидировать угрозу нашим коммуникациям на Севере?

– Усилить авиационную поддержку действий флота и изменить состав вооружений, как авиации, так и противолодочных сил, – сказал я, а Кузнецов добавил:

– В Главном штабе Флота только что завершилось заседание по этому поводу. Мы прибыли непосредственно после его окончания. Вот выводы, которые сделаны по его итогам.

Он передал документы из своей папки, и мы минут пятнадцать ждали, когда Верховный с ними ознакомится.

– Кто назначен руководить этими проектами?

– Контр-адмирал Станкявичус, но это еще не оформлено приказом.

– Объемы финансирования определены?

– Совещание только закончено, товарищ Сталин. – Кузнецова было этим не смутить.

– Кто инициировал его проведение?

– Приказ о его проведении был отдан мною вчера, после окончания неформальной встречи летчиков и моряков Северного флота, на которой я присутствовал.

– И где это происходило? – спросил меня Сталин.

– В гостинице «Метрополь», в ресторане.

Сталин ухмыльнулся и сказал, что теперь знает место, где решается судьба войны.

– Почему вы отказались отойти из района у острова Надежды при угрозе нападения на вас превосходящих сил противника?

– Мне показалось, что немцы блефуют, товарищ Сталин, хотят, чтобы мы дали возможность их лодкам уйти. Они успевали еще перехватить конвой. Но мы продолжали их держать под водой еще 22 часа, поэтому там даже успели отбуксировать поврежденный «Нейварино» к станции Столбовая и перегрузить большую часть груза. Воздушные атаки уверенно отбивались прикрытием.

– А почему вы выбрали такой странный маршрут для движения? Сначала пошли влево, а затем вправо. – Он, видимо, был знаком с ходом операции.

– Первоначальной задумкой было в первую очередь проверить остров Нордёустланнет. Но мы туда не дошли, так как перехватили идущую на позицию «волчью стаю». Но четыре лодки от нас ушли, поэтому я изменил решение и прошел по району их развертывания, который стал известен после допросов двух командиров. Благодаря наличию двух сонаров, бригада имеет хорошие возможности для атак лодок. Но там их тоже не оказалось. И мы пошли к Земле Александры.